Даже сегодня поклонники группы находят гармонические и интонационные параллели между песнями "Битлз" и "ЧГ": "Не задирай нос" Краевского — это, дескать, славянский вариант битловского хита "The Taxman", "Учусь жить" похож на "Come Together", "Мы из XX века" — на "A Day In The Life", "У моря" — на "She Loves You"… Нет, никто не обвинял и не обвиняет польских музыкантов в плагиате. Ведь и битлы тоже черпали вдохновение у тех, кто был до них…
Вспоминает Андрей Макаревич:
— Несколько лет не было ни малейшего желания слушать что-нибудь, кроме битлов. Потом постепенно до нас стали доходить обрывки информации, из которой явствовало, что существуют еще американские битлы, шведские битлы. Так вот, ансамбль "Czerwone Gitary" были польскими битлами. Поскольку Польша была к нам значительно ближе и идеологически, и географически, музыку польских битлов можно было иногда услышать по радио. Скажем, в воскресный день. Они мне очень понравились, потому что, наряду со всем необходимым набором битловских атрибутов, в них было что-то еще неуловимо славянское, что-то очень приближающее их музыку к нам. Потом случилось чудо: они вдруг приехали на гастроли. Это был их первый приезд. Они играли в Театре Эстрады. Я простоял полночи за билетами и не попал на концерт. Это было горе, тем паче что друзья мои туда сходили и потом недели две взахлеб рассказывали, как это было громко, красиво, какие у них были волшебные гитары и усилители и как они здорово пели. Потом я узнал, что лидеров в этой команде двое — Кшиштоф Кленчон и Северин Краевский. Кленчон явно косил под Леннона (даже фамилии где-то перекликались) и был несколько похож на него внешне, особенно издали. Краевский представлял собой славянскую смесь Харрисона и Маккартни. "Червоны гитары" были замечательными мелодистами. Сейчас я это понимаю, хотя тогда я не анализировал их музыку, а просто их песни запоминались и их хотелось напевать, слушать и иногда даже играть. Еще позже я узнал, что "Червоны гитары" были созданы в 65-м году в городе Гдыне. На мой взгляд, наиболее удачными у них получились первые три альбома. Они были, с одной стороны, наиболее простыми, а с другой, наиболее заводными и изобретательными.
А вот "польский Ринго Стар" Е. Скшипчик называет другую концертную площадку, где они выступали в Москве: Дворец спорта в Лужниках.
— В первый раз мы выступили в Москве в ноябре 1970 года, — сказал он в интервью журналистам И. Михайлину и А. Заикину. — Если не ошибаюсь, мы дали тогда 14 концертов во Дворце спорта в Лужниках. Это был абсолютный рекорд по количеству слушателей в зале за всю историю нашей группы. Мы тогда остановились в сверхсовременной гостинице "Россия". Восхищались архитектурой Москвы и молодыми москвичками — одними из самых красивых девушек в мире. Помню магазины "Березка", в которых покупать что-либо могли только иностранцы. Помню замечательную икру на завтрак и прекрасный коньяк на ужин. Для нашего первого турне по вашей стране мы подготовили несколько песенок по-русски, предполагая, что это понравится нашим русским слушателям. Оказалось, что публика знала эти песни в оригинальной версии и хотела, чтобы мы их пели по-польски. Это был ещё один приятный сюрприз. Кроме того, никогда нам не приходилось столько летать самолетами, как во время этого турне.
А. Заикин пишет о том, что в Москве "ЧГ" исполнили одну из своих редких песен, которая не вошла в альбомы группы и не издавалась на "синглах": "Самые красивые польские девушки". Песня лишь однажды была включена в виниловый сборник "Золотые годы польского бита, 1970". На концерте кто-то из музыкантов в шутку сказал, что песня называется так только потому, что была сочинена до того, как они увидели московских девушек…
Вспоминает В. Пономарёв (статья называется "Зов "Червоных гитар"): "Еще "Песняры" именовались "Лявонами", Макаревич и вовсе пешком под стол ходил, а Краевский со своими "Червоными гитарами" в 1968-м поставил на уши, ввел в экстаз Минский Дворец спорта. Пожалуй, впервые в истории советской эстрады. Под занавес, когда поляки запели "Не задирай нос", публика повалила в партер танцевать, полезла на сцену. Картина для тех лет немыслимая и вскоре, после ввода войск в Чехословакию, надолго забытая".