Иногда я езжу на птичий рынок, посмотреть на животных или купить и выпустить синицу весной. Однажды купил щегла и чижа. Клетка у меня осталась от Кешки. Теперь это их жилище. Днем клетка открыта, и друзья проносятся как истребители из комнаты в комнату или на кухню и обратно. Щегол крупнее, он спит на более почетном месте в клетке.
Уехали с мамой на выходные, оставили птицам корм и воду в разных местах в достаточном количестве. Возвращаемся – у чижа плешь на макушке. Выщипаны все перья. Ранок никаких нет. Птицы не ссорятся и мирно уснули вместе. Через две, три недели перышки у щегла отросли.
А еще через три недели мы вновь уехали на выходные. Возвращаемся – теперь плешь у щегла. Не могу объяснить это.
У меня достаточно свободных денег. Хотел купить байдарку, но передумал и выбрал резиновую лодку. Все-таки она весит 9, а не 14 килограммов, а мне придется носить ее самому. Лодка состоит из пяти камер, которые надуваются раздельно. Если лопнет, успеешь помолиться.
Наступила весна. Посмотрел карту Подмосковья. Можно проплыть по
Пахре и Десне, но добираться до них и возвращаться домой не удобно – далеко остановки. Решил проплыть по Москве – реке по течению от станции Санаторной до Звенигорода. В выходной, рано утром доехал до
Санаторной. Здесь река ближе всего подходит к железной дороге.
Накачал лодку и поплыл. Вода бежит то быстрее, то медленнее – разный наклон русла. Проплыл мимо своего санатория Герцена. Точнее тех мест, где он прячется за соснами. Вот знакомый навесной мост и церковь на другом берегу. Скорость течения мала, налег на весла. На берегу встречаются одинокие машины – люди загорают. Компания жарит шашлык, – Эй, рыбачек, лодка нужна, – это они мне. Мимо проплывают деревни или села, некоторые с колокольнями и церквями. Через шесть часов гребли прекратил это безобразие. Сдул лодку и поспешил на ближайшую остановку. Вскоре подошел автобус, который двадцать минут вез меня через уютные молодые сосновые боры к станции Звенигород.
В следующий раз доехал до Звенигорода и оттуда поплыл в сторону
Москвы. Через три часа начался ливень. Оба берега лысые, спрятаться негде. Остался в лодке. Ветер в спину. Вынул весла из воды, ветер давит на них как на парус. На полу рюкзак и джинсовка. Ливень прекратился. Вышел на берег у Николиной горы. Выплеснул из лодки дождевую воду и свернул ее. Забрался на гору и сел на автобус в Москву.
Дважды плавал по Истре до Москвы реки, и дальше до Усово. Сначала доезжаю до Нахабино. Оттуда маршруткой до Павловской слободы. Здесь начало маршрута. Течение быстрое. Впереди брошенный железнодорожный мост, за ним пенится вода, это пороги. Уворачиваюсь от торчащих из воды корней и бревен. Это единственное опасное препятствие. Дальше можно расслабиться. Течение хорошее. Песчаное дно в полуметре подо мной, иногда днище лодки шуршит по песку. Водоросли колышутся течением. Остается лишь слегка корректировать направление. Истра неширокая. Селений вдоль берега не видно. Реку пересекают два шумных автомобильных моста. У входа в Москву – реку слева высокий берег с дачами. Слышно, как взяточники забивают гвозди и сверлят. Дальше дом отдыха Петрово-Дальнее. При входе в Москву-реку течение заметно ослабевает, нужно налегать на весла. Через два часа пристаю к правому берегу. Отсюда до Усово километра три пешком.
Мы с мамой часто путешествуем в Подмосковье. Ездим в Абрамцево, в
Сергиев Посад, в Архангельское, в Звенигород. Показал ей несколько тропинок в Раздорах и Ромашково, однажды зашли в Рублево.
В солнечную погоду мы катаемся на Ракете по подмосковным водохранилищам и каналам. Приставали у 'Пансионата', Аксаково,
'Соснового бора'. Возвращаемся в Москву. Берег приподнят. До города еще километров десять, никаких домов не видно. Вдруг на фоне берега, покрытого травой, показалась Останкинская телебашня.
Ранней весной мы с мамой проехали по окружной железной дороге от станции Манихино до Кубинки. Расписание электричек по окружной дороге можно узнать только в Манихино. Она ходит раза четыре в день.
В вагоне сидят пять человек. Минут через двадцать в вагон зашла билетерша, лет шестнадцати, просит купить билеты. Она знает, у кого можно просить, а у кого нельзя. Такие порядки. На прогоне между
183-м километром и Дюдьково поезд идет по холму. Слева широкая, пойма речки Сторожа. За ней в километре на холме Саввино-сторожевой монастырь. Он еще не закрыт листьями деревьев, только зеленая дымка.
Своими башнями и стенами он похож на средневековый замок. Вокруг леса, никакие трубы, здания или другие современные строения не мешают этой картине. Сейчас по нам начнут палить пушки. Ой, Вы гости
– господа, долго ль ездили, куда? Те, кто выжили, в ответ: 'Мы объехали весь свет за морем житье не худо, в свете ж вот какое чудо:
Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове'.
В Звенигородском монастыре раньше разрешали ходить по стенам, смотреть в бойницы. Постепенно некоторые вольности убрали, вход в монастырь сделали платным. Раньше платили только за просмотр экспозиции расположенной в отдельных зданиях, а на территорию проходили свободно. Какой простой быт у старых русских. В палатах лавки, сундуки, да иконы. На лавках и едят и спят. Перед корпусом два диакона благословив кого-то по мобильному, сели в Жигули и рванули на евхаристию.
Звенигородские электрички отходят в Москву раз в час. Если приходится ждать, в вокзальном буфете покупаем прекрасные пончики.
Они дешевле и вкуснее московских.
А в Сергиевом Посаде продают замечательные пирожки с капустой и с картошкой. Маме тоже понравились.
В театр почти не ходим. Мама пойдет, если только я достану билет.
А мне жаль тратить несколько часов на сидение в темноте. Знакомых, которые могли бы посоветовать, что смотреть, а что не стоит, у меня нет. С фильмами проще. Современные я не смотрю. Мне хватает тех нескольких сотен, что были выпущены до 80-х, 90-х годов и проверены десятилетиями. И еще в отличие от кино, актеры на сцене говорят неестественно и громко. Лучше эти часы я побегаю в зеленом или снежном лесу, проплыву по реке на лодке или поем зефир.
Ходим во дворец съездов с мамой, почти всегда на 'Лебединое озеро'. Однажды мне удалось достать билеты в Большой на 'Аиду'.
Здесь уже не проникнешь с балкона в партер. Пустые места остаются пустыми весь спектакль. С началом акта все двери запираются, а во время антракта ведется жесткая проверка документов и обыски у дверей, дабы оградить приличное общество от всякой чепухи.
Сходил в цирк на Цветном бульваре. Жалкая картина. Зал заполнен на треть. Оркестра нет, фонограмма. Звук такой оглушительный, что лицо само собой морщится. Нет ощущения единого коллектива среди циркачей, как было раньше. Каждая группа быстренько зарабатывает и за кулисы.
Все бегают, все спешат, заработать много желающих. Бегают худые медведи по канатам, бегают верблюды друг за другом. От верблюдов дурно пахнет, добивает аж до одиннадцатого ряда. Впрочем, возможно это от погонщика.
Когда тепло мы едем в Подмосковье, когда холодно ходим в музеи.
Театральный имени Бахрушина, Пушкина на Пречистенке, Льва Толстого на Остоженке. В Историческом последний раз был в пятом классе, запомнилась груда фашистских знамен. В Храме Василия Блаженного, кремлевских храмах и Оружейной палате побывал впервые. В Новодевичий монастырь хотим пешком из дома. Ездили в Андроньевский монастырь.
Впервые побывал на Новодевичьем кладбище. Мама достала специальный пропуск, по нему проход бесплатный. А вообще стоимость входа как в
Эрмитаже. Эти средства идут скульпторам, сделавшим надгробия. На входе продают план кладбища с указанием могил великих людей. Олега