Весьма интересный материал для характеристики внутренней жизни африканских городов в IV в. содержат надписи в честь отдельных магистратов. Они показывают, что представители экономически наиболее сильных городских семей, занимавшие различные почетные должности в муниципиях, довольно активно участвовали в жизни своих городов, выполняя разного рода литургии и пополняя из своих средств городские кассы. В городе Saradi (Проконсульская провинция) ordo et populus поставили надпись в честь куратора Марка Валерия Целиана за проявленную им заботу о республике и народе в условиях скудости городской казны (in fisci penuria) (ILAf, 210). Сохранился ряд подобных надписей из Leptis Magna. В одной из них восхваляется любовь к своей родине и согражданам римского всадника, куратора Луция Домиция Юста Эмилиана (IRT, 561). Другая поставлена в честь одного из flamines perpetui, имя которого не сохранилось (IRT, 581). В одной из надписей говорится об услугах, которые оказывал родине и согражданам flamen perpetuus, жрец и дуумвир Вибий Аниан Геминий, об устройстве им различных развлечений (voluptates — IRT, 578). В четырех надписях из Leptis Magna прославляются заслуги представителей семейства Гераклиев, отправлявших различные почетные культовые и административные должности в городе и провинции Триполитании и обладавших достоинством римских всадников. Один из них, Тит Флавий Фронтин Гераклий, augur, sacerdos Laurentium Labitantium, устраивал на свои средства различные развлечения (IRT, 564). Другой член этой семьи дуумвир, sacerdos provinciae Tripolitaniae, flamen perpetuus, куратор, sacerdos Laurentium Labitantium, sacerdos Matris Deum, praefectus omnium sacrorum — Тит Флавий Вибиан — также устраивал публичные игры, {47} для которых доставил 10 «ливийских зверей», и оказывал другие благодеяния своим согражданам (IRT, 567 и 568).
Приведенные данные позволяют более конкретно поставить вопрос о природе известной интенсификации городской жизни в поздней Римской Африке. В основе этой интенсификации лежало не укрепление экономического положения основной массы городского населения или муниципальной организации в целом, но главным образом литургическая деятельность городских магистратов.
Внешние признаки городской жизни: количество строительных работ, степень развития литургий и т. п., являются лишь косвенным отражением тех внутренних социальных отношений, которые определяли существование античного города 3 6. Поэтому вопрос о «подъеме» или «упадке» городов не может быть решен только на основании такого рода данных. Решающее значение для выяснения подлинного состояния городов и тенденций их развития имеет исследование той совокупности социально-экономических явлений, которая характеризует городскую жизнь в данный исторический период.
Изучение социальных отношений в городах чрезвычайно затруднено из-за ограниченности данных источников. Эпиграфический и юридический материал содержит лишь весьма косвенные сведения, с другой стороны, мы не располагаем для африканских городов таким богатым литературным источником, каким являются, например, для Антиохии того же периода речи Либания.
Некоторый материал для характеристики внутренних отношений в городах дают произведения Августина, в особенности его «Проповеди» (Sermones). Sermones относятся к периоду епископской деятельности Августина в Гиппоне-Регии (395—430). Будучи проповедями, произносившимися епископом в городских церквах, они, в отличие от других произведений Августина, обращены непосредственно к широкой массе верующих горожан. Значительное место {48} в проповедях занимают проблемы христианской этики и морали; необходимые для иллюстрации выдвигаемых им тезисов примеры Августин, естественно, черпает из условий жизни своей аудитории. Так, осуждая стяжательство, любовь к мирским благам, он в ряде случаев объясняет, в чем именно проявляются эти греховные качества у его паствы. Проповедуя любовь к ближним, он указывает, в каких поступках должна выражаться эта любовь у граждан его города и, таким образом, неизбежно затрагивает вопрос о взаимоотношениях различных групп городского населения. Важное значение имеет в этой связи то обстоятельство, что большинство жителей Гиппона были в данный период христианами 3 7. Поэтому примеры, приводимые Августином, нельзя считать относящимися лишь к какой-то незначительной части населения города.
Необходимо вместе с тем учитывать ограниченность и односторонность такого рода данных «Проповедей». Во-первых, социальные отношения в городе отнюдь не находятся в центре внимания Августина, но лишь используются им главным образом как иллюстративный материал при толковании тех или иных мест священного писания. Далее, в «Проповедях» в полной мере сказываются социально-политические позиции этого крупнейшего христианского писателя поздней античности: признание им законности и справедливости существующего общественного строя. Будучи далек от осуждения социального и имущественного неравенства как такового, Августин выступал лишь против эксцессов во взаимоотношениях между «сильными» и «слабыми», рекомендовал богачам не притеснять бедняков, но заботиться о них через посредство церкви, а бедняков призывал не завидовать богачам, проявлять терпение и кротость. Подобные высказывания в какой-то мере отражают реальную картину внутренних отношений в городах, но в то же время они свидетельствуют о стремлении Августина принизить значение социальных противоречий внутри христианской общины, свести их к чисто этическим проблемам. Понятно, что эта тенденция оказывала определенное влияние и на самый характер трактовки этих противоречий. Осуждая насилия и несправедливости, совершаемые «сильными», Августин совершенно не склонен {49} связывать их с социальным положением «неправедных людей», рассматривать эти явления как типичные для взаимоотношений определенных общественных групп. Он избегает в своих проповедях каких-либо высказываний, способных возбудить в его пастве чувство протеста против власти «сильных», будь то власть императора, городских магистратов или patris familias; для него беспрекословное подчинение установленной власти — одна из важнейших христианских добродетелей 3 8.