– А я о чём? – экспрессивно взмахиваю руками, выхватываю нож, ухожу перекатом в сторону. – Жизнь свою продам дорого, ребятки!
– Андр! – покачал головой Оберест. – Как ты обманываешь, что я не чую обмана?
– А я не вру!
– Ты сказал, что не владеешь оружием, но хочешь сражаться.
– Я не владею мечом, – ответил я, крутя головой, чтобы держать максимальное количество людей в поле зрения. Смещаюсь к стене. Мне не препятствуют – ждут команды от старших. Прижимаюсь к каменной кладке. Теперь сзади меня не возьмёшь.
– Я хорошо стреляю. Не из лука. Умение владения сталью у нас давно забыто. За ненадобностью.
– Боевые артефакты? – кузнец даже с места не сдвинулся, но в голосе интерес.
– Вроде того. Но без магии.
Они переглянулись.
– Как до апокалипсиса. Конструкт, – говорит «сержант».
– Похоже на то, – кивает кузнец и смотрит на Обереста.
Парень махнул рукой. Воины опустили клинки. Не убрали. Только опустили.
– Тебя надо убить, после того что ты узнал, – говорит Оберест, в свете костра видна работа его мысли и тяжесть принимаемых решений, – но ты нас спас. И кто мы будем после этого? Чем мы будем лучше осквернённых, если убьём того, кто спас наши жизни, разделил с нами кров и пищу? Мы не будем этого делать. Андр, ты поклянёшься на крови, что никому не выдашь мои планы?
– Легко! – отвечаю.
Сам не хочу выдавать твои планы. Какое мне дело до твоего обречённого мятежа, мальчик?
Мне показывают как – протыкаю руку ножом, чёрные в ночи капли падают на землю, повторяю слова клятвы. Неожиданно для меня все дают такую же клятву – на крови, но что не выдадут мою тайну.
Невольно закатил глаза к небу – ох уж мне эти клятвы! И тут выпал в осадок. За привычным полумесяцем ещё одна луна. Вполовину меньше, нежно-розоватого оттенка. Покачнулся так, что кто-то из бойцов подпёр меня, чтобы не упал. Проследив мой взгляд, мне пояснили, что это Любовь-Лада-Гармония. Впал в прострацию. Одно дело слышать, что это другой мир, другое дело – осознать всеми фибрами души.
Лёг на рубленый лапник. Очень устал, очень хотелось спать, но душа трепетала, было волнительно и тревожно. Вроде и конфликт исчерпан, но осадочек остался. Потому спал вполглаза. Не верю я этим клятвам на крови. Как и всем остальным клятвам. Да ещё сдвоенный свет лун! Вот, гля! Попал!
Утро красит нежным светом стены древних развалин. Как ни странно, но ночь прошла спокойно. Бойцы сворачивали лагерь. Спали только двое – последняя, волчья смена была их. Подняли перед самым выходом. Долго я разминался и растягивался. Всё тело затекло, не выспался совсем. Злой, как чёрт.
Пошли. На восток, кстати. На встающее светило.
– Последний раз у тебя спрашиваю, Андр, – подошёл Оберест.
Как он так делает? Вот только что шёл просто подросток в доспехах, миг – генерал, привыкший командовать и повелевать. Прямо веет от него этой властностью! Ах, да, он же принц, ёпта! Порода. Чё там? Обретший утерянный завоеватель мира, ушедшего на покой? Бред какой-то. Лучше был бы Чингачкук Большой Змей. Или оберст-полковник Серый Червь. А нет, этот… херр майор Мутный Сокол! У них у всех нашиты серые птицы на одеждах. Наверное, это и есть сокол. Как его – прямо послать и подробно расписать маршрут или завуалированно?
– У меня есть выбор?
Парень смутился. Вот так вот! Специально для этого и придумывал все эти Серый Червь и тому подобное! Чтобы сбить с себя волну твоей властности. Чую, ты привык, что люди должны подчиняться. Или выражать агрессию на подобное властное давление, если враг. А ты нервничающих недругов – сразу под палки! Ты бы приказал поучить меня манерам, да обязан мне. А кому я обязан за наше с тобой спасение? Сияющему пенсионеру, заслуженному гопнику?
– Если не хочешь разделить наш путь, можешь следовать с Клемом.
Прогресс! Дешифратор перестал сбоить? Вся фраза понята влёт! Клем – кузнец. Его сын – Горн. С фантазией у кузнеца не очень. А дочь зовут Печная Труба? Заваленка? А собаку – Уголь? Вот и он, кузнец без креатива, в натуре собственной персоной.
– У меня кузня. Представлю тебя дальним родственником с севера. Легко сойдёшь. У нас все рослые, как огры.
– Огры? И орки есть? А эльфы? – усмехнулся я.
Две луны, принцы, эльфы, орки. Где-то недалеко эти, как их там, хоббиты с кольцом невидимости бегают. И Агроном сын Агропрома трясёт кудлами под взором пылающего шара.
Шиза? Может, нет ничего этого? Лежу я себе спокойненько под молодой сосенкой рядом с убитым мною «тюленем», помираю, а задыхающийся после остановки сердца мозг шлёт мне галлюцинации.