Вспыхнули в хрустальных пузатых чашах вычурных бра яркие шары света, вмиг преобразив казавшийся мрачноватым кабинет. Засияли золотом узоры на резных панелях, ручках и запорах, заблестели промытые до блеска стекла окон и шкафов, хрусталь графинов и бокалов.
Однако Дорс смотрел не на них, он внимательно изучал обнявшего жену герцога. И мрачнел с каждой секундой.
– Дорс! – стремительно переглянувшись с учителем, шагнул к нему Ирджин, улыбнулся ободряюще, – мне ты доверяешь?
– Вам – да. Светлые маги не лгут… всем известно.
– Тогда открой, чем ты сейчас так расстроен? Я обещаю, чем хочешь могу поклясться, тебе это ничем не грозит. И твоим близким – тоже. Мы с Анвиезом для того тут и живем, чтобы их защищать.
– Был слух… – покосившись на Дарвела, обреченно вздохнул Дорс, – будто герцога подменили… настоящий погиб… а регент нашел двойника…
– Так, – нахмурился Дарвел, и попытался шагнуть ближе к новому родичу, но Ильда его удержала.
– Подожди. Дядя, а почему ты вспомнил об этом сейчас? Считаешь, что слух не солгал?
– А как иначе? – с состраданием смотрел на неё тот, – если я сам видел портрет настоящего наследника? А глаза у меня тогда еще видели отлично… это в последние годы начали сдавать…
– Я убью этого Инмута… лично… – процедил Дарвел.
– А при чем тут какой-то Инмут? – опешил Дорс, – портреты пишет сам Конерти… очередь на три года вперед. Но вы не он, хоть и немного схожи… можете меня хоть убивать. Бедные мои девочки…
В его взгляде было столько искреннего горя, что герцог не выдержал, скрипнул зубами и как салфетку смял в комок серебряную ложечку.
– Подожди, Дар, – успокаивающе погладила его по плечу жена, – не переживай так. Сейчас разберёмся. Дорс, ты доказал, что умеешь хранить чужие тайны, поэтому я открою тебе секрет. Пять лет назад я ушла из дома из-за того самого портрета. Мне очень не понравился изображенный на нем злой высокомерный мужчина. И лишь недавно, случайно встретив настоящего герцога, я выяснила, что на портрете нарисован не он. Дарвел не любит позировать, поэтому художник нашел похожего комедьянта, нарядил побогаче и изобразил.
– А ты уверена… – Дорс недоверчиво покосился на герцога.
– Я уверен, – твердо сообщил магистр, – я Анвиез, живу во дворце пятнадцать лет и знаю Дарвела с детства. К тому же у него дар мага, и он мой ученик, а это подделать невозможно. И наконец, после свадьбы его признали все герцогские родовые регалии, зачарованные от посягательств самозванцев. Если бы он был подставным – то попросту сгорел бы. Теперь ты понимаешь, что обвинял его зря?
– Я-то понимаю, – оглядев их, согласился Дорс, – но как вы будете доказывать всем остальным? Если жители долины знают лишь «того» герцога?
– То-есть, – вмиг сообразила Ильда, – Конерти пишет портреты Дарвела, а не заказчиков?
– Ну да, я же так и сказал. Теперь, когда правитель получил корону, стало модно вешать в доме его изображения. Гроз с Фаинией нарочно ходили в ратушу. Там висит большой портрет… Гроз его сразу узнал. У него феноменальная память.
– Вот же пройдоха, этот мазила, – с досадой стукнул по столу Дарвел. – Как он там оказался?
– Надо спросить Бремера, – подсказала Ильда, но герцог и сам уже крутил колечко вызова секретаря.
– Знал я одного… – договорить Дорс не успел, в дверь, коротко стукнув, уверенно вошел Бремер.
– Звали, лэрд Дарвел?
– Да. – Кивнул тот, – вот это родственник Ильды.
– Я его знаю, – спокойно сообщил бывший повар. – Это Дорс.
– Откуда? – Изумилась герцогиня.
– Так ведь он племянник Джебса Лернона. И служил сначала приказчиком в его центральном магазине, а потом старшим помощником. Его в столице многие знали. Но потом женился против воли дяди, и они повздорили.
– Он меня выгнал, – невозмутимо поправил Дорс.
– Ну да, – согласился Бремер, – и твою жену это сильно расстроило.
– Но она надеялась, что я возьмусь за ум и открою свое дело, – неожиданно жестко усмехнулся бывший купец.
– А ты решил не давать ей второй надежды, – поняла Ильда, – и приехал к нам.
– Гроз позвал, – пожал плечами Дорс, – и я не захотел отказываться. Он из редких людей, что не забывают сделавших им добро и ни перед кем не лебезят ради выгоды.
– Слышал я о нём, – кивнул Бремер и вдруг задумался, нахмурился и с подозрением уставился на внимательно слушавших их магов и герцога, – на вашем месте, светлые лэрды, я уже смеялся бы. Так лэрд Грозби – отец лейды Энильды?
– На твоем месте никто так быстро не догадался бы, – с улыбкой успокоила его Ильда, – поэтому смеяться не над чем. Но я хотела спросить о другом, – ты знаешь Конерти?