Я взглянула на Янель и произнесла:
— Призраки донесли, что мои воины славно постарались. Но я поняла, что за скупыми пояснениями стоит намного больше и страшнее.
— Да. Там и дым, и пламя, и слезы, и боль. Знаешь, — говорила она, смотря мимо меня, — по привычке я еще спрашиваю себя: «Кто мы такие, чтобы идти напролом, отнимая похожие на наши с вами человеческие жизни? — И себе же привычно отвечаю. — Странно и причудливо сплетаются узоры в руках Магиры. Тьма и Свет замысловато слиты в каждом завитке, отмечающем путь конкретного человека. Нет до конца правых, как нет виноватых. Есть мы, а есть они. Если останутся они, то умрем мы, а я хочу жить!» — в ее глазах вспыхнули огоньки. — И слезы высыхают, и сомнения тают, и дым, что отравляет воздух, рассеивается, позволяя мне дышать свободно, и проясняется разум. — Одарила меня до мурашек пронзительным взором, а Гэрт озвучил его:
— Что думаешь ты, целительница? Не отступишь ли от намеченной цели, сумеешь ли пройти выбранной дорогой страданий до конца? Задавишь ли в себе глупое, женское начало, что воет по убитым и заливает душу чистыми слезами, тушит огонь черной ненависти?
Вопросы оказались по существу, но я без запинки ответила:
— Спелись! — и также твердо заговорила вновь. — Не считаю свой поступок геройским, но мне не стыдно, что обманула хорошего человека и сильного правителя эрт Даррна. Да, это по моему приказу Тень заняла место дочери эрт Даррна. Успокаиваю ли я себя тем, что дочь теперь любит своего отца? Не знаю! Я думаю лишь о том, что войска Края Тонких Древ выступят на нашей стороне! Грустно ли мне, что заклинатель слов эрт Далин нынче правит Двуречьем? Нет! Потому что этот край давно нуждался в новом уверенном правителе, способном вырвать разрозненные обломки из вороньих клювов и создать каменную твердыню. Интересуюсь ли я у себя, сколько будет жертв? Иногда! Но сразу вспоминаю Последнюю битву за Хрустальный город, и вопросы исчезают.
— Мы были в Двуречье, — выслушав, изрекла Янель. — Вороны отчаянно сопротивляются, громко каркая, ненавидя тебя и предрекая победу Кровавой королеве. А страдают и гибнут простые люди, которым…
— Можешь не говорить! Я знаю силу слов, спетых или сказанных тобой. И мне известно, что простым людям все равно, кто ими правит. Главное, чтобы было, где спрятаться от непогоды и чем набить пустые желудки. Мир давно нарушен, и я видела, в каких условиях существуют жители Двуречья.
— Верно, им нечего терять, но они думают, что худой мир лучше войны.
— Не все, — я знала, что сказать — Ган без прикрас передал мне обстановку за границами Нордуэлла.
— Кому-то все равно, а самые отчаянные в тревожный час будут с нами. Твой заклинатель хорошо старается, — подтвердила альбина.
Она бы продолжила, как и Гэрт, если бы во двор вихрем не вылетела Тижина и не вцепилась в брата.
— Хвала Хелиосу! Ты вернулся! — обняла покачнувшегося от напора, но устоявшего близнеца.
Руки Гэрта поднялись и легли на плечи сестры. Он несколько минут молчал, а она всхлипывала. Я отвернулась, чтобы не мешать их встрече после долгой разлуки. Вездесущие слуги унеслись к Рилине, мои альбины подошли ближе. Они слышали наш разговор с Янель и ждали моих указаний.
— Что от нас нужно? — уточнила Риона, а подпрыгивающая от нетерпения Диль готова была бежать к конюшням:
— Давайте поспешим! Нужно срочно найти оружейников! Мне известна парочка!
Лелька помалкивала, эрт Лагор жадно смотрел на пергамент, смятый в моем кулаке. Янель тихо позвала меня:
— Ниа, я слишком долго гостила на юге. И мне хочется… — не завершила, ее горло сжалось от спазма.
— Не отдохнешь с дороги? — спросила я, заранее зная ее точный ответ.
Мышка покачала головой, и я отпустила ее, оставив вопросы на будущее.
Лошадь Янель еще не успели увести в конюшню, и теперь кобылка гарцевала, словно бы ощущала настроение хозяйки двинуться дальше, туда, где белеют горные пики. Наскоро простившись со всеми, Мышка вскочила в седло и тронула пятками бока лошадки.
— Куда? Без меня? — раздался грозный окрик, на который обернулись мы все.
Кричал Гэрт, чем удивил всех собравшихся. Никто и предугадать не мог, что мальчишка научится столь громко и угрожающе рычать. Янель с подначивающей насмешкой бросила на ходу:
— Догони меня, если сможешь, — и ее кобылка сорвалась в галоп, заставляя слуг кинуться врассыпную.
— Где мой конь? — приказным тоном вопросил Гэрт, мазнул поцелуем по щеке ошеломленной матери, хлопнул по плечу не менее изумленную близняшку, улыбнулся второй сестре и кинулся к конюшням.
— Куда-а-а? — хлопая ресницами, вопросила Жин, но брата уже и след простыл.
— Туда, — усмехаясь, отозвалась Лелька, желая поддеть Тижину. — Оставь его! Парнишка подрос, поэтому хватит вытирать ему сопли!
— Я не… — праведно вознегодовала Жин и намеревалась кинуться на обидчицу с кулаками.
Рилина остановила дочь:
— Оставь. Придет время, и Гэрт вернется, — по лицу было неясно, какие истинные чувства пылают в душе матери. Слова ее были спокойны, как водная гладь в безветренную погоду.
— Ри! — я спохватилась. — Помнится, ты говорила, что и у тебя есть знакомые оружейники!
Главная альбина встала рядом со мной:
— Они ждут Мышку и встретят ее должным образом. Не волнуйся, все пройдет, как по маслу!
— Лучше бы вам отдохнуть, — вклинился эрт Лагор, но я помотала головой:
— Некогда. Янель и Гэрт отправились на север, а мне пора навестить Данкрейг.
Заметив мой настрой, окружающие не рискнули возражать, только Жин выпалила:
— Я с тобой! Потому что все равно не усижу дома!
Рилина со вздохом проговорила:
— Соберу вам провизию и лечебные травы в дорогу. Чует мое сердце — снадобья пригодятся!
Мы вышли в путь следующим утром. Солнце смотрело на нас через слой облаков. Люди хмурились, не понимая, что застилает небо — дым пожарищ или тучи, готовые пролиться на землю долгожданной влагой. Я ехала в крытой повозке и думала. Рядом со мной тряслась Лелька и кусала ногти. Я обратила свой взгляд на нее и спросила:
— Что с тобой? Давно не видела тебя такой взволнованной? — хотя уже знала ответ.
Альбина тяжело вздохнула, немного поразмыслила и с явной неохотой призналась:
— Мне страшно. Я никогда не забредала настолько далеко на юг. Знаешь, как это бывает, когда старые сказки оживают?
— Я перестала бояться сказок, когда осознала, что большинство из них живут в нашей голове, а реальность во многом зависит от нас самих.
— Ты говоришь о себе и лорде Нордуэлла?
— О нем в том числе, — поведала я. — В плену иногда я вспоминала бабушкины и тетушкины сказки, жила ими, но настоящая жизнь все расставила по местам.
— Понимаю тебя, — кивнула Лелька. — Но ничего поделать не могу, от твоих слов мне легче не становится.
— Но ты уже успела побывать в Данкрейге прошлой осенью, так что тебя настораживает сейчас?
— Война, — вновь покусав ногти, сказала альбина. — Я боюсь, что окажусь в круге, где Хранители спросят меня за прошлую ошибку, — ее пальцы пробежались по шраму на щеке.
— Ты напоминаешь мне Риса. Он также вновь опасается оказаться в круге, который сам же раз за разом чертит в своем сознании, — произнесла я и хмыкнула. — Хотя и мне придется снова свидеться с Беккит. Вот только теперь я не боюсь встать напротив нее, потому что готова к нашему поединку.
— Ты уверена, что сумеешь победить са'арташи? — с явным сомнением поинтересовалась Лелька, но я улыбнулась:
— Если бы не была уверена, то не отправила бы Лиса на юг, — и этим все сказано.
Лелька покачала головой и погрузилась в раздумья, а я вытащила мешочек с косточками и от нечего делать принялась перебирать их.
К вечеру небеса разверзлись и на землю хлынули ливневые потоки. Темные облака разрывали молнии, окрестности содрогались от громовых раскатов. Надо мной раскинули тент, рядом укрылись подруги, кое-кто несмотря на шум, сладко посапывал, я пребывала между явью и сном. Мое сознание словно бы раздвоилось — через плотную ткань я видела освещенную огнем арену, сквозь громовые раскаты я слышала рев разгоряченной толпы. Вместо лежащих альбин перед моим взором мелькал сражающийся Рейн, и все мои мысли были сосредоточены на нем, я всем сердцем желала ему выжить. Дочка толкалась внутри меня, точно изо всех сил мечтала оказаться рядом с отцом, стоять спиной к спине и отражать все атаки. Невольно моя рука скользила по животу, успокаивая Ариэль.