Ее влажный от слез взор натолкнулся на мой. Я подошла, опустила руку на тонкое девичье плечо и шепнула:
— Слушай свое сердце. Оно не солжет.
Наши взоры вновь встретились, я видела нарастающую панику и крепче сжала пальцы, не разрешая Миенире взять и сходу отступить. Она ир'шиони из рода правителей, поэтому должна справиться с собой. Кивнула, предлагая ей действовать, и ушла, оставляя супругов в круге тусклого, колеблющегося света в самой сердцевине тьмы.
Потом новое воспоминание, оставшееся яркой вспышкой в памяти. Я вышла и встала на стене, а пронизывающий ветер носился кругом и требовал от меня свежей крови. Еще немного и на стену взошли двое — девушка и юноша. Ветер, настигнув их, заворошил яркие локоны Янель, откинул со лба темные волнистые пряди Гэрта. Я ненароком выхватила взглядом два тонких ободка, украшающих безымянные пальцы моей альбины и брата лорда Нордуэлла. Красноречиво выгнула бровь, и щечки Янель явственно порозовели. Зато Гэрт не выказал ни капли смущения, поинтересовался ровным тоном:
— Королева, ты думаешь, что я слишком молод?
— Да. Тебе недавно сровнялось шестнадцать, — вновь одарила свою альбину выразительным взором.
— Целых шестнадцать! В мои годы твой супруг уже правил Нордуэллом, между прочим, — задиристо выпрямился во весь рост Гэрт и взглянул на меня сверху вниз, показывая, что вытянулся за то время, что мы с ним не виделись.
— Конечно-конечно, — снисходительно отозвалась я и собралась продолжить, но перехватила внимательный взор альбины.
— Любимых не выбирают, так? — спросила она.
Я смотрела на Янель и, словно воочию, видела встречу рыжеволосой девушки и темноволосого юноши. Сначала она его пожалела, потом он спас ее. Кто я такая, чтобы судить? Поэтому кивнула, а Гэрт демонстративно громко прокашлялся и резко увел тему разговора:
— Мы не за этим искали тебя! Смотри! — и мимолетным движением вытянул из-за пояса новое оружие, украшенное серебряным кружевом. Любовно огладил рукоять. — Знаешь, что это? — дождался моего утверждения и закончил. — В отличии от пушки, которая может бить без разбору, это стреляет в упор. На том берегу его нарекли «огненной стрелой». Нравится?
— Не знаю пока.
— Хочешь узнать? — Гэрт с интересом глянул на меня, засыпал тонкую струйку пороха в оружие и со звонким щелчком закрыл крышечку.
Я сосредоточено следила за ним, принцип работы мне показывали, но сама я не заряжала «огненную стрелу».
— Вот так, — парень направил оружие на воробья, опрометчиво опустившегося на стену.
Я нахмурилась, а на оружие в руках Гэрта легла ладонь Янель.
— Оставь. Он живой. Птица нам не враг.
— А как же тренировки? — Гэрт серьезно посмотрел на свою супругу.
— Во дворе поставили мишени, — ответила она с улыбкой, перехватила оружие и обернулась ко мне. — Идем?
— Да, — легко согласилась я, четко помня, что именно из такого оружия была убита моя мама. На юге его называли иначе, а северяне решили отличиться. Что же, пусть будет «огненная стрела»! Я обязательно научусь стрелять и никогда больше не буду слабой!
Было еще третье воспоминание, сложенное из нескольких фрагментов. Все прошедшие дни я настойчиво пыталась поговорить с Жин. Но девчонка всячески старалась избежать прямой беседы со мной. Лишь махала рукой и торопилась куда-то, делая вид, будто сильно занята. Я упертая — все равно дождусь подходящей минуты и вызову Тижину на откровенный разговор, ведь я перед ней в огромном долгу!
Я перебирала эти и более мелкие воспоминания, как бусины на короткой нитке, по ночам. Думала над каждым, но не спешила, даже в снах. Плохо, что теперь в моих ночных видениях не было места Алэру. Я старалась не воображать, что любимого больше нет на свете, гнала от себя прочь самое страшное, но оно добралось до Нордуэлльского замка черными воронами. Каждая птица несла с собой горестное известие, от которого у многих подогнулись колени. Птиц и писем было так много, что досталось всем, кто был во дворе. Мои пальцы не дрожали, когда разворачивали послание, написанное ровным четким почерком Эрея. Он был жив, но я не торопилась винить Тижину, понимая теперь, отчего девчонка не желает смотреть мне в глаза. А вороны были отправлены не издалека. Где-то совсем рядом обитал тот, кто спрятал Эрея под своим крылом. Мне не нужно было спрашивать у Жин, кто помогает эрт Дорну. Ответ находился на поверхности, стоило лишь протянуть руку, а затем стиснуть челюсти от запоздалого сожаления.
Я прочитала три раза, но все равно сердце отказывалось принимать жестокие слова: «Ваш лорд мертв. Его казнили по приказу Золотой королевы. Вскоре пришлем его по частям».
— Жаль, что я не прикончила этого мальчишку в детстве, пока была такая возможность! — процедила через силу стоявшая рядом Рилина.
Я повернулась и наткнулась взглядом на буквы в ее послании. Почерк был корявым, неровным. Я нахмурилась и кивнула:
— Сама жалею, что не убедилась в смерти эрт Диара!
На миг кровавая пелена затуманила разум. Я представила, с каким наслаждением поднесла бы факел к связанному, лежащему у моих ног бывшему наместнику Сатергиса, сводному брату своего лорда. На миг и только. Потом прогнала прочь видение и выдохнула.
Рилина вскинула бровь, но тотчас передумала задавать вопрос, лишь сокрушенно вздохнула:
— Придется жить с тем, что имеем.
Эрт Лагор, тоже находящийся около меня, хмыкнул:
— Ничего другого не остается.
Риона кинула на меня долгий вопрошающий взор, на который я ответила быстрым кивком, показывая, что побеседую позже со всеми альбинами. А пока меня звали иные заботы, нужно было успокоить людей. И выход был только один, который я слишком долго откладывала. Все считала, что еще не достаточно окрепла! Даже сейчас в глубине моего сознания огоньком поблескивала похожая мысль, но я не имела права позволить ей разгореться. Огонь мне понадобится, но не сегодня.
По моему приказу народ собрался во внутреннем дворе, а я расположилась вблизи парадной двери. Здесь наскоро соорудили помост, на который поднялись я и некоторые мои приближенные. Риона, Диль, Лион, Гэрт, Ренд — все они стояли твердо на ногах, их подбородки были вскинуты, а глаза прищурено вглядывались в каждое лицо, обращенное к королеве. Я смотрела прямо, уверенно. Наверное, это и называется золотой минутой, той самой, которая приходит к нам однажды, и которую мы запомним на всю оставшуюся жизнь. Не раз и не два я стояла вот так перед людьми, но в те минуты мой язык словно был прикован к небу, а глаза готовы были наполниться слезами. Сейчас я не испытывала никакой неловкости, все было так, как должно быть.
Я подняла руки высоко, чтобы больше людей увидело, как разрывается и уносится ветром тонкий пергамент. Тому, кто не сумеет рассмотреть — обязательно расскажут, как королева быстро, но без суеты разорвала в мелкие клочки послание, принесенное воронами, и отдала добычу ветру.
— Мой лорд обещал, что вернется, — спокойно проговорила, слушая лишь завывания алчного ветра. Люди притихли, внимая моей речи. — И я знаю, что Рейн переступит порог нашего общего с вами дома, потому что лорд Нордуэлла всегда держит свое слово! Вы видите слезы на моих щеках? Слышите рыдания? Нет. Потому что я верю и призываю вас разделить со мной эту веру! Так как?
— Я с тобой! — первой поспешила откликнуться Диль, за ней прозвучал убежденный голос Рионы.
За ними почти одновременно откликнулись Лион и Гэрт, а дальше по цепочке, кто-то громче, кто-то тише. Гомон людской еще не смолк, когда увидела шевеление в задних рядах и напрягла зрение. Еще по-летнему ясное солнце, пробившее облако, слепило. В ворота кто-то вошел, но я не видела, хотя внутри уже бился верный ответ.
Этого воина Вереска не сразу можно было узнать, настолько он был изранен. Высокий мужчина едва стоял на ногах и, чтобы пересечь толпу, ему понадобилась помощь. Два крепких мужичка подставили ему плечи. Узнать по лицу было почти невозможно — один глаз заплыл, вместо губ — корка. Одежда порвана и в крови, однако, в толпе полетел шепот: