- Совершенно не тот!
- Марта, милая моя, ты уверена?
- Конечно! Где вы его вообще взяли? - перевела большие глаза на лже Феликса Марта. Он спокойно стоял около них, опустив руки вдоль тела и изредка чуть поворачивая голову в разные стороны - через черные линзы не было видно, но, скорее всего, уроженец Лондона осматривался.
- Где взял, где взял... Сам он подошел, - отозвался обиженно Викентий Порфирьевич. - Ткнул сначала в табличку, потом себе в грудь. Я сначала подумал, что он малек, - тут мужчина захихикал, - малек того, - и он покрутил пальцем у виска, - потому и не говорит. А оказалось, что иностранец.
Молодой человек, тем временем, проводив взглядом большую толпу только что прилетевших из Европы домой русских туристов, заинтересованно глянул на разговаривающих на незнакомом языке длинноволосую хорошенькую девушку в сине-голубом платье и забавного, топчущегося на месте старика, и спросил на английском, стараясь говорить более медленно и разборчиво, чем привык:
- Вас прислал встретить меня мой друг?
Озадаченные глаза: два серых, один зеленый и один голубой с недоумением уставились на парня в серой кофте с капюшоном.
- Вас прислал мой друг? - повторил он, потирая почти что белые ладони с длинными пальцами и выпирающими костяшками друг о друга на уровне солнечного сплетения и глядя на озадаченных и ничего не понимающих Марту и Викентия Порфирьевича. - Вы от Кезона... вернее, как это, по-вашему, Кирилла? - вспомнил он русское имя своего ближайшего друга и коллеги, к которому, собственно, и приехал. Да, этот таинственный молодой человек, скрывающий свое лицо с помощью очков и капюшона, прибыл из далекого туманного Лондона в родной город Кезона-Кирилла. Раньше он никогда не бывал в России - нет, однажды все же бывал, но это было плановое посещение столицы в рамках концертного европейского тура. Всего лишь двадцать два часа - неполные сутки - он и его группа провел в Москве, после чего на личном самолете отправились в Рим, на очередное выступление, билеты на которое были распроданы как горячие пирожки за пару часов. Впрочем, билеты на концерт рок-группы, в которой имел честь играть этот молодой человек с узким бледным лицом, обычно обрамленным темными чуть волнистыми волосами длиною чуть выше плеч, сейчас спрятанными под капюшоном, всегда продавались с потрясающей быстротой.
- Вас прислал Кирилл? - продолжал тот, кого приняли за Феликса на своем безупречном английском. А, возможно, он и был Феликсом - только другим. Девушка удивленно переглянулась со стариком. Они вновь о чем-то заговорили на своем непонятном грубоватом, но звучном языке с большим количеством твердых согласных. Кезон как-то говори, что русский язык - один из самых сложных в мире, и сколько бы он не пробовал повторять отдельные слова вслед за другом, у него, видимо, всегда получалось плохо, поскольку Кезон начинал смеяться.
- Он что-то говорит про Кирилла, так? - тем временем, косясь на парня, спросил Викентий Порфирьевич, который куда лучше знал итальянский язык, нежели английский. - Марта, а ведь генеральный продюсер "Штрихов" - это Кирилл Юрьев. Может, он его имеет в виду, а?
- Может быть... - осторожно отвечала совершенно ничего не понимающая Марта.
- Да, мы от Кирилла, - заявил тут же, воодушевившись, Викентий Порфирьевич и, видя, что юноша не понимает его, очень медленно, как будто бы разговаривал с дауном, проговорил заново. - Да-а-а-а, мы-ы-ы, - тут он для наглядности ткнул большим пальцем себе в грудь и указательным - в сторону Марты, - мы - от Кирилла. Ки-рил-ла! Понимаешь? Я и Кирилл - дру-зья.
Это было почти правдой. Знаменитый дирижер Юрьев, которого уважали как на родине, так и за рубежом, был одногруппником Викентия Порфирьевича, когда оба они учились в Московской консерватории много-много лет назад.
- Друзья. Фрэндс, - вспомнил, как будет друг по-английски преподаватель и добавил на русский манер, нарушая кучу праивл грамматики. - Ай энд Кирилл - фрэндс. Вери гуд френдс. Хи оправил, понимаешь? От-пра-вил, - теперь увлекшийся мужчина двумя пальцами изобразил бег, - ме-ня к те-бе, Феликс. Чтобы довес-ти те-бя - ю-ю, тебя, да, - до отеля. Отель. Хотель, андестенд? Фирштейн? - перешел он почему-то на немецкий.
- Отель? - повторил парень и, чуть подумав, кивнул. Марта, видя этот цирк, потерла лоб.
- Сорри, - сказала она молодому человеку, которому, видимо, Викентий Порфирьевич совсем уже промыл мозг. - Но это все равно не Феликс!
- Может, ты его не узнала? - со всей своей непосредственностью поинтересовался преподаватель по истории музыки. В голосе его звучала надежда.