Космонавтка указала на кресла.
Алексей сел в ближнее кресло и усадил Тату рядом с собой. Остальные разместились по другую сторону.
Космонавтка заняла место за пультом управления. На табло вспыхнул синий огонек. Из-за спинок кресел выдвинулись эластичные рычаги и сомкнулись, закрепляя каждого на своем месте.
Вынув из ящичка пульта розовую таблетку, космонавтка подняла ее так, чтобы видели все, а затем положила в рот.
Прохор заметил, что один из ящичков столика, возле его кресла, выдвинулся и там тоже лежат таблетки. Он осторожно взял одну, подозрительно осмотрел, понюхал…
— Глотай, не бойся, — подбодрил его Игорь. — Я уже съел.
Прохор положил таблетку на язык. Она быстро растаяла, распространяя во рту свежесть и тонкий незнакомый аромат.
— Это и все? — разочаровался сибиряк. Он протянул было руку за второй таблеткой, но ящичек уже задвинулся.
— Чего же тебе еще? Отбивных или пельменей по-сибирски здесь не подают, съехидничал Лева.
Игорь, не сводивший глаз с прекрасной космонавтки, увидел, как она надела на лицо что-то вроде маски. Спинки кресел стали медленно откидываться. Во рту пересохло, голова закружилась, потянуло в сон… Откуда-то донесся приглушенный грохот.
«Какие тяжелые стали руки и ноги, невозможно ими пошевелить», — вяло подумал Игорь и забылся.
Глава 15. Планета двух звезд
Раскосые глаза доцента Айтбаева сощурились.
— Ну-с, Тарасова, отвечайте, — раздался знакомый гортанный голос.
Тата ерзает на стуле и никак не вспомнит, о чем говорить. Она краснеет и молчит. Ей кажется, что преподаватель несправедлив. Ему же известно, что она все лето пробыла в походе и опоздала к началу занятий не по своей вине. Так сложились обстоятельства. Когда было готовиться?
Айтбаев постукивает по столу кончиками пальцев. Тата чувствует на себе его взгляд. Глаз-то не видно, одни щелочки, а колются, как иголки. Тата поежилась. Что же все-таки говорить?
— Тарасова, вы всегда хорошо знали материал, что с вами стало? Уж не влюбились ли? — в последних словах слышатся насмешливые нотки.
Тата вспыхивает. Да, влюбилась! Ну и что из этого? Разве нельзя? Леша настоящий парень, и она пойдет с ним куда угодно, хоть на край света, хоть еще дальше… Дальше? Ну, конечно! Пошла ведь она за ним в вездеход, потом в космический корабль… А что было после? Тата мучительно припоминает и вдруг все окружающее затянулось туманом. Уже нет кабинета, нет стола, за которым сидит Айтбаев… Тата подняла веки и встретилась взглядом с удивительным сиянием синих глаз.
Космонавтка!
Пробудившееся сознание вернуло все на свои места.
— Леша! — Тата потянулась к соседнему креслу.
— Я здесь, Татуся! — Алексей взял ее за руку. — Как себя чувствуешь?
— Н-ничего, как будто, — Тата тряхнула головой. — Ой, куда я падаю!
— Никуда. Это от невесомости. Я уже немного привык.
Тата обвела взглядом кабину.
— Очнулась? — спросил Игорь.
— Да. А как Лева, Прохор?
— Просыпаются.
В тишине раздался шумный вздох. Сибиряк протер глаза и недоуменно огляделся. Потом озабоченно нахмурился.
— Что, летим?
— Неплохо бы знать, куда, — сквозь зевок отозвался Лева.
Взоры всех остановились на космонавтке. Только ей известно, куда они мчатся по просторам Вселенной. Склонясь над пультом, она сосредоточенно наблюдала за приборами, световыми сигналами и время от времени производила какие-то манипуляции.
Но вот период напряженной работы, по-видимому, миновал. Космонавтка выпрямилась и легким движением рук поправила свои великолепные волосы. Ее лицо осветилось улыбкой. Повернувшись на вращающемся кресле к эфовцам, она сделала знакомый им жест — прикоснулась рукой к плечу.
— Эамо ионэй аола, — раздался в тишине певучий голос.
Друзья переглянулись.
— Она сказала: «Меня зовут Аола», — удивленно вскинув брови, пролепетала Тата.
— Верно! — подтвердил Алексей.
— Пожалуй, так, — согласился Лева. — Но ведь мы слышали совсем не то.
— Стойте, стойте! — Игорь наморщил лоб. — Повторите, пожалуйста, обратился он к космонавтке.
Она произнесла ту же фразу.
— Все ясно! — воскликнул Игорь. — Мы слышали незнакомые слова, а где-то в сознании улавливали смысл сказанного. Так, не правда ли? — обернулся он к Аоле.
В ответ прозвучала мелодичная, состоящая почти из одних гласных, речь:
— Мы, лоны, передаем значение своих слов мысленно и понимаем, что хотят сказать нам. Мы можем объясняться с каждым разумным существом, — отразилось в сознании эфовцев.
Не находя слов, чтобы выразить удивление, друзья долго молчали.
— Не сможете ли сказать, куда летим? — осведомился Лева.
Аола повернулась к пульту, положила руку на панель. Кресла медленно откинулись и легли спинками на пол. Полусферический потолок оказался впереди. Погас свет. Шторки, прикрывающие прозрачный купол, разошлись, и кабина наполнилась странным сиянием.
Впереди, в аспидно-черной бездне, усеянной немерцающими звездами, висел огромный раскаленный диск.
Оранжевый свет этой остывающей звезды не слепил глаза. Ровный спокойный фон, только кое-где на поверхности выделялись темно-багровые пятна. Зато вдали, над оранжевым гигантом, ярко блестело второе светило. Жгучее, беспокойное. Его поверхность бурлила и переливалась гаммой красивейших оттенков от голубовато-белого до изумрудного. Зелено-розовые протуберанцы то и дело вырывались из его недр и рассеивались, окружая удивительную звезду радужным ореолом. Дух захватывало при виде этого космического великолепия.
— Двойная звезда! — воскликнул Игорь, жмурясь от ослепляющих лучей.
Звездолет начал поворачиваться. Поплыло в сторону и скрылось за обрезом купола зеленое солнце. В поле зрения появился серп спутника Оранжевой звезды. Озаренная тусклым светом, поверхность этой планеты имела зловещий багровый оттенок.
Аола произнесла несколько слов. В ответ на затененной стороне планеты вспыхнула и замигала световая точка. Над пультом возникло люминесцирующее облачко. Сгущаясь, оно образовало силуэт бюста, начали вырисовываться детали; и друзья увидели изображение инопланетного человека. Он во многом походил на Аолу. Тот же беломраморный цвет лица и сильно раскошенные глаза. Но его черты были грубее. Над высоким лбом темнели короткие волнистые волосы. Резкиескладки придавали лицу выражение твердости и спокойной уверенности. Умный проницательный взгляд, казалось, читал мысли, и от этого становилось как-то не по себе.
Губы мужчины шевельнулись, раздался негромкий голос. Аола ответила…
— Почему теперь их не понимаем? — вырвалось у Таты.
— Они говорят между собой, а к нам мысленно не обращаются, — догадался Игорь.
Мужчина обвел эфовцев внимательным взглядом. Его глаза сощурились, стали мягче, теплее.
— Я Эон, руководитель Внешней Космической Группы, — поняли друзья его речь. Он приветственно вскинул руки. — Путь к Лоне открыт. Свободного вам пространства!
Изображение исчезло. Аола закрыла створки купола. Кресла повернулись в прежнее положение.
— Приготовьтесь! — голос Аолы прозвучал требовательно. — Начинаю переход на новую орбиту.
Какая странная мелодия! Прислушиваясь, Тата закрыла глаза. Выросшая в музыкальной семье, любящая и понимающая музыку, она старалась догадаться, что выражают непривычные звуки? Торжество могучих стихийных сил или, наоборот, победу разума над ними? А может быть, это музыкальное выражение каких-то высших неведомых чувств?..
Мощные, глубокие вздохи аккордов наполняли кабину. От них вибрировало все: корпус звездолета, кресла, окружающий воздух и даже само тело. Тате казалось, что, откликаясь на эти звуки, в ней поют чудесные струны. На душе стало радостно и легко, так легко, что впору взмахнуть руками и полететь.
Тата взглянула на Аолу. Спросить? Нет, она чем-то занята.