Что с ним!? Почему он не может преступить словно возникшую между ними невидимую преграду?
Резкий удар грома расколол небосвод. После ослепительной вспышки стало совсем темно. Хлынул ливень. Косые струи ударили по лицу, плечам, раскрытой нараспашку груди…
— Иди сюда! — услышал он голос Аолы и опомнился.
Забежав в небольшой, приютившийся под деревьями павильон, Игорь увидел Аолу. Озаряемая вспышками молний, она стояла, заломив руки, совсем как пришедшая в отчаяние земная женщина.
Испуганный Игорь бросился к Аоле.
— Что с тобой?! — И снова почувствовал — он не смеет к ней прикоснуться.
Аола медленно опустила руки.
— Не тревожься. Уже прошло.
Не зная, что думать, Игорь стоял в растерянности. Спрашивать — бесполезно. Она все время чего-то не договаривает…
— Умоляю, скажи! — не выдержал он. — Будешь ли ты моей?
— Я люблю тебя и буду любить всю жизнь! — прозвучало в ответ. — Больше ни о чем теперь меня не спрашивай.
Аола протянула руку. Игорь почувствовал, будто легкий порыв ветерка коснулся его разгоряченной щеки.
Глава 22. Признание Аолы
Никрим окинул взглядом Следящую установку. Табло светилось ровно, никаких сигналов не поступало.
— Второй все еще молчит? — спросил он Эрея.
— Да, — лаконично ответил оператор.
Никрим озабоченно нахмурился. Информатор, оставленный на одной из планет Желтой звезды, входящей в Восьмую Систему, недавно вступил в связь и тут же прекратил работу. Очевидно, обитатели планеты, раскрыв полушария, поняли назначение прибора и прекратили его действие. Не помогло даже вовремя включенное защитное поле. Почему они не пожелали вступить в связь с цивилизацией лонов? Это огорчало и настораживало. На всякий случай Никрим решил принять меры предосторожности.
— Нужно предупредить внешние станции и усилить контроль за пространством, — распорядился он.
— Я это сделал.
С одобрением взглянув на Эрея, Никрим задумался. Второй раздел программы подходил к концу, надо было решать, что делать дальше. Никрим уже не сомневался в искренности людей, в их стремлении к высоким идеалам. Они так правдиво показали достижения и пороки земной цивилизации, с таким доверием раскрыли перед лонами все им известное, что не верить было просто невозможно. «Лучшая часть человечества, к которой принадлежат и эти пятеро, несомненно, идет по правильному пути. Мы должны облегчить и ускорить продвижение их цивилизации», — думал Никрим. Но докладывать Высшему Органу свои соображения он считал преждевременным.
— Аола еще не выходила?
Получив отрицательный ответ, Никрим включил запоминающую аппаратуру и углубился в составление третьего раздела программы.
В корпусе главного излучателя откинулась массивная дверца. Из контактной камеры этого грандиозного сооружения вышла Аола. Она выглядела усталой и взволнованной.
— Я пришла, Никрим! — приложив руку к плечу, Аола приветствовала Руководителя Центра.
— Садись, — ответив на приветствие, предложил тот.
Аола села и смущенно потупилась под его внимательным изучающим взглядом.
— Все ли идет так, как мы рассчитывали? — после некоторого молчания спросил Никрим.
— Не совсем. Люди часто вспоминают о своей планете. Правда, их интерес ко всему новому не ослабевает, но я думаю, что они начинают скучать по Земле.
— Все?
— Н-нет. Тот, которого называют Игорь, хочет остаться здесь и учиться у нас.
По лицу Никрима промелькнула тень беспокойства.
— Только ли учиться? — в упор спросил он.
Щеки Аолы залились голубизной, но на этот раз она не отвела глаза.
— Нет, не только. Я вела себя неправильно. Мне не следовало допускать преобладания чувства над разумом. Но теперь поздно, нами овладела любовь.
Никрим вздрогнул. Острая жалость болью пронзила сердце. Как могла Аола потерять над собой контроль? Ведь ей лучше, чем кому-либо, понятно, что они недосягаемы друг для друга! Лоны способны полюбить только раз, и теперь она будет несчастна всю жизнь.
Никрим порывисто встал.
— Аола! Ты дорога мне как родная дочь! — заговорил он, беря ее за руки. Ваш союз невозможен, и я не могу допустить, чтобы ты не знала в жизни счастья.
— Что ты предлагаешь, Никрим?
— Тебе нужно обратиться в службу перестройки психики. Это крайность, но другого выхода нет.
Аола гордо вскинула голову.
— Никрим! Как ты мог предложить мне такое? — с негодованием воскликнула она. — Искоренять из сознания все, что руководство службы сочтет вредным, допустимо только в отношении душевнобольных или имеющих ненормальные психические наклонности. Мне дорого пробудившееся чувство. Пусть я буду несчастлива, но никогда не соглашусь предать забвению свою любовь!
Никрим опустил руки и тяжело упал в кресло. Мучительно переживая случившееся, он понимал, что Аола права. Нельзя ради душевного покоя подавлять благородное естественное чувство. Это недостойно и унизительно.
— Что же теперь делать? — несколько овладев собой, проговорил он.
— Во всем виновата я одна. Мне следует прекратить контакты с людьми, печально ответила Аола. — Поручи выполнение программы другому.
— Нет, — не согласился Никрим. — Это похоже на бегство от самого себя… Пусть пока все останется по-прежнему.
— А потом?
— Потом увидим, — Никрим включил воспроизведение. — Смотри, это мои наметки третьего раздела программы.
Аола пересела в кресло у контрольного экрана.
— Я думаю, тебе нужно встретиться с людьми до начала этого раздела, сказала Аола, выключая аппаратуру после просмотра.
— Да, я встречусь с ними, — согласился Никрим. — Ты переутомилась. Заканчивать программу тебе поможет Эрей, а кое в чем и я.
Аола слегка усмехнулась:
— Опасаешься, что опять сделаю неразумное?
Никрим нахмурился и сурово проговорил:
— Теперь опасаться нечего. Хуже того, что случилось, уже произойти не может. — Голос его смягчился. — Мне очень жаль тебя. Ты молода, впереди долгая жизнь. Будет ли она счастливой?
— Я пойду, Никрим, — чуть слышно сказала Аола.
Он ласково коснулся ее плеча:
— Иди, отдохни. Тебе это необходимо.
Глава 23. Я готов остаться!
Возвратившись из путешествия по Лоне, друзья оживленно обменивались впечатлениями об увиденном. Поражали грандиозные светлые залы полностью автоматизированных предприятий, на которых производились сложнейшие машины, агрегаты и даже установки по выработке антивещества; громадные реакторы единой беспроводной энергетической системы, где при управляемых ядерных процессах получали плазму колоссальных температур; галереи и тоннели подпочвенных транспортных магистралей, соединяющих кратчайшими путями главные промышленные узлы планеты. Научные и технические достижения лонов производили ошеломляющее впечатление. Правда, студентам-археологам, не имеющим глубоких технических знаний, далеко не все было понятно, но, боясь показаться невежественными, они не задавали лишних вопросов.
— Да что там говорить! Нам до них еще… — И Прохор махнул рукой.
— При современных темпах не так-то уж далеко, — возразил Игорь. — Вспомни, давно ли наши деды в рыдванах катались и считали переезд из Москвы ну хотя бы на Кавказ настоящим путешествием, а теперь примерно за такое же время ракеты до Марса или Венеры добираются.
— А может быть, уже и до Нептуна добрались, — добавил Алексей.
Лева тяжело вздохнул:
— Добираются, добрались… А вас не интересует такой «незначительный» вопрос: когда же мы домой доберемся?
— Почему тебя отсюда так тянет? — поинтересовалась Тата. — Уж не осталась ли…
— Осталась, не осталась, это мое дело! — раздраженно перебил ее Лева. Конечно, тебе с Алексеем спешить вроде бы и некуда. Игорю — тем более. Известную категорию людей вполне устраивает созерцание друг друга не только в ультрасовременном отеле, но и в простом шалаше. Даже мой лучший друг, — кивнул он в сторону Прохора, — и тот с некоторых пор стал страдать бессонницей. А что делать мне?