— Погоди, — принцесса прижала пальцы к вискам. — Какие сведения? О чем? И причем здесь друзья?
— Она расспрашивала меня о Драконе, — нехотя признался Чартон. — Сказала, что больше ей спросить не у кого. Эдмир только повторяет, что все будет хорошо, а с прочими придворными она говорить на эту тему опасается.
Элеонора прикусила губу. Уж ей-то прекрасно было известно, что подобные вопросы Беатриса задавала отнюдь не только Чартону.
— И о чем она спрашивала тебя? Как отдавать Дракону приказы?
— Нет, что ты, — собеседник казался шокированным подобным предположением. — Разве подобное возможно?
— А что именно хотела узнать у тебя наша несчастная Беатриса?
— Ну она, например, поинтересовалась, как выглядит Дракон.
— А по статуям, разумеется, получить представление о Драконе невозможно, — опять не сдержавшись, съехидничала Элеонора.
— Ну зачем ты так, дорогая? Откуда Беатрисе знать, насколько статуя может быть похожа на оригинал. Быть может, художник при ее создании руководствовался исключительно своим воображением. А уж о размере Дракона по статуям и вовсе судить затруднительно.
— И что же ты ответил на этот вопрос?
Во взгляде Чартона промелькнула растерянность.
— Правду, — спустя несколько мгновений сказал он. — Что я понятия не имею о том, как на самом деле выглядит Дракон. Что никто из ныне живущих никогда его не видел. Что мы возносим к нему свои молитвы, но не знаем, слышит ли их кто-нибудь. Что, согласно нашим преданиям, раньше он показывался людям, но я вовсе не уверен в правдивости этих легенд. И что вряд ли Беатриса сможет хоть когда-нибудь увидеть Дракона воочию.
Элеонора потрясенно посмотрела на своего возлюбленного.
— Я никогда не думала, — медленно выговорила она, — что ты можешь оказаться таким глупцом.
— Что? — в голосе Чартона прозвучала неподдельная обида. — Как ты можешь так говорить?
— Ты поделился с Беатрисой своими соображениями, которые весьма близки к ереси. Из твоих слов можно сделать заключение, будто Дракона и вовсе не существует.
По изумленному лицу лорда было понятно, что ему и в голову не приходила такая трактовка его высказываний.
— Я вовсе не…
Не пожелав выслушивать его оправдания, Элеонора бегом бросилась в свои покои. Разумом она понимала, что надо бы рассказать матери и отцу о промахе Чартона, но ей было нестерпимо стыдно — ведь совсем недавно она яро отстаивала возлюбленного перед родными. И теперь девушка не знала, что же ей делать, ведь признавать свои ошибки было весьма нелегко.
До приезда князя Гордона оставалось два дня…
Я захлопнула дневник Элеоноры и отложила его в сторону. Бедная девочка разочаровалась в первой любви и разочарование это далось ей нелегко. Ничего удивительного, что она постыдилась признаться родителям в своей ошибке, я не обнаружила. Но вот поведение Беатрисы внушало опасения и мне. Наученная горьким опытом, я знала, что доверять иногда нельзя даже самым близким людям. Близость к трону пьянит и слепит глаза. Похоже, что либо сама жена Эдмира, либо ее родственники очень уж желали поторопить передачу власти от правящего короля его еще нерожденному внуку.
— Читаешь? — спросил Эдвин, опускаясь на кровать рядом со мной. — Спустимся на ужин к остальным или побудем вдвоем?
Я задумалась. В Империи подобные общие трапезы приняты не были, и меня они, признаться, изрядно утомляли. Иногда я находила их веселыми, но все же чаще предпочитала ужинать с Эдвином, с Изольдой или в одиночестве. И сегодня с удовольствием осталась бы с мужем в наших покоях. Но…
— Спустимся, — вздохнула я. — Сейчас позову служанок, чтобы помогли мне переодеться.
— Хотя ты хочешь остаться, — проницательно заметил Эдвин.
— Хочу, — ответила я немного печально. — Но если мы редко будем трапезничать вместе с придворными, то это никак не прибавит им любви ко мне. И без того я чужестранка, невесть как женившая на себе их принца. Не стоит добавлять к этому еще и пренебрежение принятыми во дворце правилами.
Супруг хотел было возразить, но я прижала пальцы к его губам.
— Не стоит. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но, пусть даже тебе и удастся пресечь любые разговоры за моей спиной, любви ко мне это не прибавит. Скорее уж наоборот.
— Если бы не я, тебе не пришлось бы менять свою жизнь, — неожиданно горько сказал Эдвин.
— Если бы не ты, то мне пришлось бы выйти замуж за Баязета, планировавшего сместить моего брата на троне Империи, — отрезала я. — Или за Искандера, чья любовница, несомненно, попыталась бы меня извести. Я сама выбрала свою судьбу и я счастлива с тобой.
Муж взял мою руку, прижал к щеке и поцеловал ладонь.
— Я люблю тебя, — шепнул он.
— Знаю, — с улыбкой отозвалась я.
Позвав Хильду и Фатиму, я велела им приготовить мне платье для выхода к ужину и уложить мне волосы. Судя по тому, как держались женщины, первоначальная настороженность между ними растаяла. Более того, мне даже показалось, что их отношения уже близки к дружеским. Я порадовалась за Фатиму: моя верная наперсница уже освоилась во дворце, раз обзавелась подругой и возлюбленным. Не далее, как вчера я заметила ее рядом с одним из стражников. И, судя по тому, как парочка держалась за руки, время они проводили вполне приятно.
— Ты, случаем, замуж не собралась? — поддела я Фатиму, расчесывающую мне волосы.
Хильда как раз возилась в гардеробной, а супруг поджидал меня в соседней комнате, так что мы ненадолго остались одни. К моему удивлению, Фатима смутилась и на смуглых щеках ее проступил румянец.
— Мы с Варном еще не заговаривали о свадьбе, — пробормотала она, опустив глаза.
— Варн, значит? Отважный воин, покоривший ледяное сердце моей Фатимы? — не унималась я. — Помниться, ранее ты была куда более смелой с мужчинами.
— Он не такой, как другие, — неожиданно горячо зашептала Фатима. — Особенный.
— Похоже, ты все-таки влюбилась, — с некоторым удивлением констатировала я.
В то же время мне было немного грустно. За все те годы, что верная служанка была рядом со мной, я привыкла быть единственным предметом ее обожания. Сколько бы раз я ни предлагала ей выбрать себе мужа, она всегда отвечала, что предана только своей госпоже. И вот теперь нашелся мужчина, которого она все-таки впустила в свое сердце. Впрочем, мне ли не знать, как может вскружить голову любовь?
— Я дам за тобой хорошее приданое, — решительно объявила я. — И пойму, если ты захочешь оставить службу.
— Никогда, — не менее решительно отозвалась Фатима. — Я никогда не оставлю вас, принцесса. Что же до приданого, то говорить об этом пока рано.
— Но радует, что ты от него не отказываешься, — неловко пошутила я.
— Что вы, принцесса. Разумеется, такая жена, как я — сама по себе сокровище, но даже мою ценность приданое способно повысить.
Я рассмеялась и хотела расспросить служанку о ее Варне подробнее, но тут из гардеробной с платьем в руках показалась Хильда, и я отложила столь личный разговор на потом.
В темно-зеленом платье, с высоко зачесанными волосами и в колье из изумрудов я вскоре была готова спуститься к ужину. Эдвин, в очередной раз заметив, как я великолепно выгляжу, подал мне руку и повел в трапезный зал. Места рядом со мной, которые ранее занимали лорд Даймон и его жена, теперь оказались заняты незнакомым мне седовласым лордом и, к моему ужасу, верной подругой леди Магеры — леди Дарикой. Стоило мне увидеть почтенную даму, как я пожалела о своем решении принять участие в общей трапезе. И точно — леди Дарика умудрялась есть и болтать одновременно. Для начала она обсудила едва ли не все блюда, поданные на стол.
— Я полагаю, принцесса, что много мясного есть на ночь вредно, — доверительно склонившись ко мне, разглагольствовала она. — Вы со мной согласны?
— Разумеется, — подтвердила я и положила себе на тарелку изрядный кусок фаршированного грибами цыпленка.
— После плотной трапезы могут присниться кошмары, — продолжала неугомонная леди. — Впрочем, вам, принцесса, без сомнения это известно.