Том достал из левого нагрудного кармана футболки сигареты.
– Нет, только не стряхивай пепел на пол. – Констанция достала пепельницу из-под дивана.
– Ты хочешь ты сказать, что все те люди, которые начинают странно, по мнению общества, себя вести…… – Том два раза затянулся, сморщив лоб. – Что у всех этих людей просто проблемы с внутренним я?!
– Нет.
– А что тогда? Я не совсем тебя понял.
– Не страшно. – Констанция, прихватив с подоконника книгу в мягком переплете, легла на кровать возле Тома.
3
Её задорный смех отдавался у него в голове с самого утра. Том сидел на кровати, в тысячный раз покручивая в голове их встречи, мимолетные взгляды, её формы, улыбку. Их близость, порождавшая непреодолимое желание освободиться, оживляла его. Ему до боли хотелось снова открывать, исследовать, рисковать. Не строить планов. Стать бесстрашным мальчишкой-сорванцом. Жить и вдыхать полной грудью, а на выдохе чувствовать, как учащенно бьется сердце.
Он так долго ждал того дня, когда они наконец оказались наедине. Вся квартира, наполненная ароматами его духов и запахом сигарет, была в их распоряжении. Он сидел за столом, доканчивал писать заключение, когда вошла она. Без стука, без звонка. Старые напольные часы пробили полночь. Он ждал её – она никогда не опаздывала. Он налил по бокалу вина, задвинул шторы. Он рассказал, как прошёл его вечер, что подарили ему друзья. Она, слушала молча, лишь изредка поднимая на него глаза. Какие длинные у неё оказывается волосы, подумал он, когда она распустила их, освобождая от тугой резинки.
Вдруг он вспомнил день их первой встречи, когда она растрёпанная вбежала к нему в кабинет и попросила карандаш, чтобы заколоть торчащие во все стороны волосы. А сегодня, они аккуратно спадали на ее оголенные плечи, отражая пламя окружавших их свечей. Его руки слегка коснулись ее шеи, и он почувствовал биение ее сердца.
Том прикусил язык.
«Она единственное что держит меня на плаву. Мысли о ней. Какая банальщина!» – он стукнул себя по лбу, рассердившись.
Том закрыл глаза и снова почувствовал ее запах тела.
Он спланировал их первый вечер давно – когда она впервые ответила улыбкой на его подмигивание. Он хотел, чтобы все было идеально: купил новые простыни, долго и мучительно дегустировал вина, расставлял и зажигал свечи. Он не мог понять, о чем она думает и нравится ли он ей. Она могла смеяться над каждой его не смешной шуткой, могла облизывать свои тонкие губы, смотреть играючи украдкой, а временами быть отрешенной, беспрекословно подчиняясь каждому его слову, словно душа ее в тот момент находилась где-то за пределами вселенной.
– Как она могла донести на меня в совет? Как она могла инициировать процесс реабилитации? Ведь, еще совсем недавно я жил потрясающей жизнью. А сегодня?