Бабушка покачала головой, прищурилась, как сытая кошка, и спрятала лукавую улыбку за чашкой чая. Леди Эстель та еще штучка. Мне это в ней безумно нравилось. Она никогда не строила из себя во всем положительную леди, образец монашеской святости. И даже пребывая в трауре, умудрялась задавать многим и многим перца. В сочетании с ее ледяной внешностью это оказывалось очень сильным оружием.
— И помни, что едешь ты туда не на две недели. Скорее всего, тебе придется там задержаться. По возможности решишь некоторые дела Северного края. Связываться будем почтой. Кстати, как тебе император?
— Ммммм… Колоритный, вызывает симпатию и доверие. — На данный момент я сосредоточенно вычерпывала остатки меда последним оладушком, и мне было совсем не до императора. Бабушка немного скисла.
— Совсем не понравился?
— Ну почему же. Очень понравился. — С оладушка все таки упала большая капля меда, пришлось срочно снимать ее пальцем с края тарелки.
— Вот как?
— Угу.
— Чудесно. Мне показалось, что ты тоже ему приглянулась. Тебе замуж пора, а ему жениться — тем более.
— Кто бы говорил, — немного смущенно буркнула я, — ты Грачу тоже приглянулась.
— Тея, — возмущенно вскинулась бабуля.
— Что Тея? Мне же не десять лет. Думаешь, я ничего не вижу? — и, о чудо, эта ледяная женщина засмущалась.
— Давай не будем об этом.
— Давай, — я пожала плечами и допила чай.
— Тебе помочь собрать вещи?
— О, нет, бабушка, не нужно. У меня целый день на сборы, а собирать-то и нечего.
— Возьми немного наличных, а по приезду обратишься в банк. Ты имеешь полный доступ к счету, а сумма там очень даже внушительная.
— Хорошо.
— Ну вот и ладушки. Гостей я завтраком попотчую. Присоединишься к нам за обедом. Пока можешь заниматься своими делами.
Я кивнула, а леди Эстель, забрав поднос с посудой, царственно удалилась.
Я отправилась в лабораторию, собирать свои баночки-скляночки, мешочки, тигель, лопатки, ступки, травки, порошочки и, конечно, умную тетрадку с рецептами. Все сложила в специально отведенный для этого чемодан. Все по порядку, для каждого предмета свой мешочек, свое место. В дорожный ридикюль положила травы и мазь для лечения императора, а также травы от простуды и обеззараживающую мазь, как говорится, на всякий случай. Потом пошла проведать котенка рыси. Он уже каким-то образом попал к Илире, матери Таисии, под крыло. Рысенок уверенно трусил по периметру кухни, смешно переваливаясь и отчаянно косолапя. То тыкался носом в ногу Илире, отчего она беззлобно бурчала, то шипел на веник, то бежал к чашке с молоком. Но самое главное — котенок не проявлял никакой неконтролируемой агрессии.
— Доброе утро, Илира. Котенок все время ест?
Илира схватилась за левую грудь, охнула и поправила косынку:
— Доброе утро, леди Тея. Напугали. Вы все время так бесшумно ходите, что когда-нибудь доведете до сердечного приступа. Оболтуса этого кормлю от пуза, худенький он больно, голодал, наверное. Без мамки малыш — жалко.
— Ведет себя хорошо? — Я присела на корточки, а рысенок, переваливаясь, уже добежал до меня, обнюхал и ткнулся носом в ладошку, мол, признал. На ощуп он был одним шерстяным комком, только теплым и урчащим. — Назову тебя Урка. Вон как ты урчишь.
— Ведет себя хорошо, леди Тея. Не пакостничает, но поиграть любит. Как только с ним играть, когда вырастет с небольшого медведя? Придушит ведь и не заметит, — Илира покачала головой, возвращаясь к кухонным делам.
— Илира, я завтра заберу его с собой. — Женщина кивнула. — Таисия тоже должна быть готова утром.
— Она уже почти все собрала. Вещей-то немного. Даже не знаю, зачем ей в столицу. Там совсем другая жизнь. Мы же люди простые, куда нам до аристократов. Испортится девка.
— Зря Вы так не верите в Таю. Она получила хорошее образование, манеры. У нее своя голова на плечах и отнюдь не пустая. Ее все равно уже не сможет сделать счастливой простая жизнь Севера. Найдет себе видного жениха.
— Да кто ж ее возьмет в жены-то? — Всплеснула руками Илира, запачкав мукой фартук, и снова принялась остервенело мять место. — Мы же приданное не можем ей соответствующее дать. Ни один аристократ на бедноту без титула не позарится.