Экспедиция 1702 г. выходит 2 июля из Пскова, а 9 сентября возвращается на зиму в Псков и за это время прогоняет шведов то там, то сям, побивая их многое число и беря обоз на одной мызе, на другой день — на другой. Иногда несколько задерживаются. Например, 14 августа "подошли пехотой под Алест и стали шанцоваться", а за 25 августа уже записано: "Алест взяли". Но чаще даже и «шанповаться» не приходится. В кампанию 1703 г. из Пскова вышли 27 апреля. Шли походом беспрепятственно и к 8 мая пришли под Ямбург. А 9 мая начали делать шанцы. В 12-й день стали метать бомбы и в 14-й день мая "приняли город и шведов отпустили".
23 мая пошли под Копорье, где шведов сидело 140 человек. Взяли там же 8 пушек, 13 бочек пороху, 500 ручных ядер и 1000 пушечных ядер. 19 июня пришла к Ямбургу шведская пехота и конница, и того же числа фельдмаршал, прибывший к Ямбургу (4 июня), их разбил. 8 июля фельдмаршал — уже в Шлиссельбурге, а 14-го — идет к берегу моря.[51]
Благоприятным для России обстоятельством следует признать прежде всего то, что первые четырнадцать лет ее борьбы с Швецией протекали при связавшей руки всем державам Запада войне за испанское наследство. Франция, всегдашняя союзница Швеции, вела очень трудную борьбу против австрийских Габсбургов и Англии. Австрия была, невзирая на все желание, не в состоянии и думать навязывать себе на шею войну с Россией, пока не был решен вопрос о том, в чьих руках окажется Испания. Наконец, для Англии все отдалявшийся с каждым годом в неопределенную даль и очень проблематический конечный исход войны должен был решить капитальный для британского кабинета вопрос о соотношении сил и на Ламанше и в Средиземном море. А пока этот исход еще не был ясен (т. е. до Утрехтского мира 1713 г.), приходилось воздержаться от более активной политики на Балтике, куда британский кабинет с самого начала войны не желал допускать Россию.
Но это не значило, конечно, что Англия могла вообще отказаться от выбора определенной позиции перед лицом русско-шведского столкновения. Слишком серьезные интересы связывали англичан с Северной войной. Англии пришлось много лавировать, хитрить и изловчаться в течение Северной войны в своих сношениях как с Швецией, так и с Россией. Но следует тут же отметить, что ее позиция в продолжение всей войны в основном всегда была недоброжелательной относительно России. Это относится и к первому девятилетию Северной войны, начавшемуся Нарвой и окончившемуся Полтавой, которым мы тут занимаемся.
Еще до возникновения русско-шведской войны Англия уже успела заключить соглашение с Швецией, нужное ей для комбинаций, касавшихся последних приготовлений к выступлению против испанских планов Людовика XIV. И это соглашение в той или иной мере оставалось в силе в течение ближайших лет войны. Это был по своим прямым последствиям очень вредящий России дипломатический шаг Англии, первый по времени в истории Северной войны. Первый, но не последний. Собственно в неизменно враждебной политике Англии относительно России во весь рассматриваемый период не было колебаний по существу, а просто наблюдалось временами стремление в той или иной мере замаскировать свои цели, один раз больше, другой раз меньше. Англичанам приходилось считаться с необходимостью, пока возможно, симулировать «дружелюбие», готовность к благожелательному дипломатическому посредничеству и т. п., потому что они высоко расценивали выгодность торговли с Россией и очень страшились голландской конкуренции в портах завоевываемой русскими Балтики и в Архангельске, но при этом старательно избегали оказать Петру какую-либо в самом деле реальную услугу. Так обстояло дело после первой Нарвы, когда их посредничество было желательно. Так было и в 1707 г., когда, получая от Петра подарки за свое мнимое содействие заключению мира с Швецией, лорд Мальборо всячески старался ускорить уход Карла XII из Саксонии и нападение на русские границы. Прямые угрозы Англии и ее открытые приготовления к войне с Россией и попытки в 1718–1721 гг. всеми мерами помешать заключению мира России с Швецией уже выходят за хронологические рамки исследования.
С каждым месяцем пребывания шведского войска в Польше и с каждым новым успехом Карла "шведская партия" увеличивалась, и магнаты со своими феодальными отрядами и свитой из мелких окрестных шляхтичей начали кое-где открыто переходить на сторону неприятеля, вторгшегося в страну, а покидать союзника Польши, заявляя, что они намерены силой поддержать требование сейма об удалении русских из Литвы, куда они вступили по прямому зову польского короля. И все-таки среди польской знати, в руках которой находились и сейм и выделенный из сейма правящий сенат, царила большая растерянность, и чувство национального унижения охватывало многих, кто сначала перешел за графом Сапегой в шведский стан. Ведь это было польское поколение, которое еще помнило, как всего двадцать лет перед тем, в 1683 г., польский король, доблестный Ян Собесский, спас Вену от турецких полчищ, осадивших ее. Терпеть теперь такое надругательство, чтобы вторгшийся неприятель гнал с престола законно избранного польского короля только потому, что он защищает польскую землю, — очень многим магнатам и шляхтичам казалось невыносимым. Русские оказывали полякам всякую помощь.
Все эти колебания среди феодальной знати, правившей Польшей, приведшие к тому, что часть польских сил оказалась на стороне шведов, вредили борьбе населения против шведского вторжения и во многих местах подрывали сопротивление страны. Могла ли помочь Августу его прокламация, грозившая самыми страшными наказаниями не только изменникам, но и всем дворянам, которые не явятся на службу со своими вооруженными людьми, вассалами? Король Август торжественно обещал, что все не явившиеся на службу будут преданы "очень мучительной и позорной смерти: у них будут сначала отрублены руки и ноги, отрезаны носы и уши, а затем они будут посажены на кол, или колесованы, или разодраны лошадьми", которых погонят в разные стороны после того, как виновный будет привязан к ним веревками. Ничего из всех этих угроз не вышло, хотя Август и начал их осуществлять, практикуя, впрочем, больше на вассалах, чем на их господах. Польские войска выбыли из строя, не помогли и саксонцы, спешно вызванные в Польшу. Карл подошел к Варшаве, и столица сдалась. Это произошло 14 мая 1702 г. Петр принимал все меры, чтобы затруднить продвижение шведского короля. Но окружение короля (и позднейшие его панегиристы) полагало, что он в это время якобы шел "от триумфа к триумфу". Но все-таки одна легкая тень не сходила с лучезарного небосклона: пришли крайне неприятные известия из Ливонии. Русские, о которых после Нарвы и говорить будто бы уже не стоило, вдруг не только дерзнули напасть на шведов, но и осмелились разбить их наголову.
14
Громадный моральный эффект произвела первая после Нарвы серьезная военная встреча русских с шведами, происшедшая в самых последних числах декабря 1701 г. и 1 января 1702 г. и названная сражением под Эрестфером. (Шведы называют это селение Эрасфером, а немцы — Эллисфером.)
Вот как рассказано об этом событии в "Журнале Петра Великого".
Генерал Шереметев, стоявший в Пскове, узнал через шпионов, что в Дерпте и его окрестностях находится Шлиппенбах с отрядом в 7 тыс. человек кавалерии и пехоты. Шереметев решил атаковать шведов и пошел из Пскова к Дерпту во главе 8 тыс. человек, имея при себе артиллерию. Но до Дерпта он не дошел, потому что дальнейшая разведка сообщила, что Шлиппенбах стоит в 4 милях от Дерпта. Произошел сначала бой русского авангарда с передовым отрядом шведов. Бой был для русских успешным. Авангард, сделав свое дело, отошел. Это было только началом, событий. Получив от взятых в этом деле пленных нужные ему сведения, Шереметев быстро двинулся против главных сил Шлиппенбаха, стоявших у деревни Эрестфер (уже не в 4, а в 7 милях от Дерпта). 1 января 1702 г. произошел бой, который в первые часы был неудачен для русских. Войско только начало переживать реформу и было "яко новое войско — не практикованое", к тому же и "пушки не приспели". Возникло замешательство, «конфузия», и русские отступили. Но тут подошла опоздавшая артиллерия и сразу поправила дело: русская армия снова устроилась и в полном порядке атаковала неприятеля. Сражение, очень упорное с обеих сторон, длилось четыре часа. Русские сломили, наконец, шведское сопротивление и одержали полную победу. Шведы бежали, побросав артиллерию, и русская кавалерия гнала их несколько миль. Шведские потери одними лишь убитыми были равны 3 тыс. человек, русские потеряли убитыми втрое меньше — 1 тыс. человек.[52]
51
Центральный государственный исторический архив в Ленинграде, (ЦГИАЛ), ф. 1092. Гр. Шуваловы, оп. 1, д. 75, л. 1–2.