В течение всей жизни Карла XII его губительные политические ошибки подрезали, так сказать, на корню все, на что он возлагал свои надежды и расчеты.
7
Постараемся в самых кратких словах напомнить, что представляло собой шведское войско в те годы, когда ему пришлось вести это кровавое долгое единоборство с армией, постепенно создававшейся Петром, Меншиковым, Корчминым, Шереметевым, Репниным и другими.
Шведская армия еще с конца XVI в. считалась одной из лучших, а со второй четверти XVII в. - самой лучшей из всех армий Европы, и эта репутация была упрочена блестящими победами Густава Адольфа в годы Тридцатилетней войны идалее. Прежде всего шведской центральной власти удалось раньше Франции, раньше Габсбургской державы, раньше Испании, не говоря уже о Польше, превратить конгломерат феодальных ополчений и взятых со стороны наемников в войско, в самом деле отвечающее потребностям успешной военной борьбы в новых условиях абсолютистского периода, времени объединенных вполне или заканчивающих свое объединение "национальных" государств. Даже во Франции в период от смерти Франциска I до начала правления Людовика XIV армия сохраняла следы своего позднесредневекового происхождения, когда она сложилась, - и не только при так называемых "религиозных войнах" второй половины XVI в., но и Генриху IV, и Ришелье, и Мазарини приходилось с этими пережитками очень считаться. Империя Габсбургов и до и во время Тридцатилетней войны не могла избавиться от дробления вооруженных сил, от зависимости и часто бессилия перед лицом могущественных феодалов и смелых кондотьеров особого, специфического типа, вроде Валленштейна. В Швеции армия иного типа, соответствующая более новой социально-экономической формации общества, показала себя во всем блеске в годы Тридцатилетней войны, когда она разгуливала по государствам Средней и Северной Германии, гоня перед собой врагов, и когда перед Густавом Адольфом трепетали Австрия, Бавария, Венгрия, Польша, а его дружбы искали Франция, Голландия, Дания. Строгая дисциплина и неустанная военная выучка отличали шведское воинство, а богатейшая руда и высокоразвитая металлургия снабжали шведов превосходным оружием. Стойкость, выдержка, храбрость в бою, уменье безропотно переносить все невзгоды, трудности и опасности долгих, годами длившихся походов - все это в течение всего XVII в. поражало и пугало современников, которым приходилось приглядываться к шведским военным силам. Со времен того же Густава Адольфа в традициях шведской армии была известная, охотно демонстрируемая и офицерством и рядовыми протестантская религиозность или, вернее, аффектация религиозности. У них это не переходило, как нередко у английских пуритан, у солдат Кромвеля, Фэрфакса и Брэдшо, в фанатическую нетерпимость и агрессивное ханжество, но во всяком случае эта черта еще более скрепляла в войске корпоративный дух и дисциплину.
В разгульные, кровавые, анархические времена Тридцатилетней войны на фоне неистовства и погромов одичавшей солдатчины, бродившей по Центральной Европе под разными знаменами, но одушевленной одинаково грабительскими целями, шведы славились некогда своим терпимым и сравнительно не жестоким поведением относительно мирного невооруженного населения. Замечу, однако, что во времена Карла XII шведская армия в этом отношении сильно изменилась. Еще в Саксонии, протестантской стране, размещенные компактно, в двух-трех городах, под наблюдением короля и генералов, шведы вели себя сравнительно более сдержанно, да и то далеко не все полки и не всегда, но в Польше - уже значительно хуже, а в Белоруссии и Украине еще более разнузданно и нетерпимо. Этому способствовало и то основанное на легкомыслии, грубости чувства, эгоистической бессердечности, невежестве и самонадеянности пренебрежение к восточному врагу, которое навсегда усвоил себе Карл XII и которое, распространяясь от королевского штаба после первой Нарвы, проникло в низы шведской армии. Солдаты Карла XII свирепствовали на Украине так, как никогда и не подумали бы делать, например, в Саксонии или в Дании, хотя и вообще былых "благочестивых евангелических воинов" Густава Адольфа солдаты Карла XII уже мало напоминали.
Особенно отличались безобразиями всякого рода и насилиями над мирными жителями нерегулярные конные отряды добровольцев-наемников, которые также принимали участие в походах Карла. Они состояли под командой своих собственных начальников, подчинявшихся непосредственно королю. Таковы, были прежде всего так называемые "волохи".
Отряд волохов (иначе называющихся в источниках "валахами", "валаками") состоял из молодежи Валахии и Молдавии, поступившей на шведскую службу. Это был элемент авантюристический, состоявший на жалованьи; они поступали на шведскую службу с полного согласия (и даже с поощрения) турецкого правительства, которому тогда принадлежали Молдавия и Валахия. Но эти люди очень легко обходились и без турецкого разрешения и нередко поступали на службу России, Венгрии, Австрии и других держав. Это были кондотьеры, шедшие на войну для обогащения и грабежа{20}. Карл XII охотно принимав их на службу, не зачисляя, однако, в состав своей регулярной армии. Шведские историки откровенно признают, что, например, пленных русских, захваченных в 1700 г., еще отправляли в Швецию на работы (и держали там, прибавим, в таких условиях голода и жесточайших побоев, что выживали очень немногие), но уже взятых впоследствии в Польше, а особенно попадавших в руки шведов во время нашествия на Россию в 1708-1709 гг., в плен очень часто не брали, а просто убивали после сражения. Слишком много возни, очевидно, было отправлять их так далеко, за море, в Швецию, да еще и с тем надо было считаться, что ведь обеспеченного тыла и связи с этой далекой базой, т. е. Швецией, у Карла никогда не было. Для шведов и их короля оказалось гораздо проще и короче связать русских пленников веревками, положив одного на другого по трое, и поразить эту живую груду тел штыком или саблей. В свободное время от военных трудов и от обязательных двух в день лютеранских богослужений набожный король Кард охотно развлекался на походе именно этим способом ускоренного разрешения вопроса о русских пленниках. Так было, например, после победы шведов при Фрауштадте (2 февраля 1706 г.){21}.