Так случилось в начале осени 1708 г. в бою у села Доброе, когда значительные русские силы внезапно напали на его корпус, стоявший отдельно от основной части королевских войск. К тому же противником командовал Михаил Голицын — восходящая звезда русской армии. Скандинавов в тот день здорово потрепали, и если бы не мгновенная реакция Карла XII, то и вообще могли бы уничтожить.
Самая же громкая неудача Рооса пришлась на день Полтавской битвы, в которой он командовал пехотной колонной. Ранним утром, когда шведы начали прорываться мимо русских сторожевых редутов к главному лагерю Петра I, Роос вместо того, чтобы, как все остальные, быстро проскочить простреливаемую территорию, повел свои батальоны на штурм неприятельских укреплений.
В результате он взял два редута, но «зацепился» за третий, отбивший несколько его атак. Пока длился этот штурм, основные силы Карла XII успели скрыться в неизвестном для генерала направлении.
Между тем Петр I, узнав, что часть шведов осталась около передовой позиции, мгновенно воспользовался разделением сил противника. Быстро подошедшие русские многократно превосходили по численности шведов, которые к тому же во время недавних атак понесли серьезные потери. Вдобавок ко всему нападение было столь внезапно, что Роос даже не успел перестроить солдат. В итоге его колонна вскоре перестала существовать. Из 2000 человек лишь около 400 во главе с самим генералом остались в живых. Да и то потому, что прекратили сопротивление и сложили оружие.
Таким образом, из-за неосмотрительности Рооса, отставшего от главных сил, уже в самом начале сражения шведская пехота уменьшилась на четверть. Кто знает, может быть, усилий именно этих солдат и не хватило скандинавам для успеха их последней атаки. Фельдмаршал Реншёльд, например, был в этом просто уверен. После боя он горестно заметил по данному поводу: «Одна ошибка может затмить всю прежнюю славу».
Впрочем, по справедливости королевскому любимцу надо бы как минимум разделить вину с Роосом. Ведь не кто иной, как он сам сломал четкое выполнение королевского замысла. Не довел подробный план боя до других генералов, вынужденных затем действовать на свой страх и риск, без учета движения соседей и прочих деталей главной задачи.
В ходе Полтавской битвы Роос стал первым неприятельским генералом, чей корпус оказался разгромлен русской армией. Но в нашем обзоре он замыкает их список. Впрочем, следующий шведский командир в столь высоком звании попал в руки Петра I достаточно быстро — на следующий день после главного боя. То есть еще до капитуляции у Переволочны.
Мейерфельт Юхан Август (1664—1749), граф, генерал-лейтенант (после 1710 г.). Участвовал в Северной войне с 1700 г. Против русских войск крупных самостоятельных операций не проводил. В 1713 г. генерал-губернатор Штеттина.
Мейерфельт был уроженцем Финляндии и до получения генеральского звания прошел обычный путь шведского офицера, заработав репутацию храброго профессионального солдата. Однако сколько-нибудь заметными полководческими способностями из общей массы старших командиров Карла XII не выделялся.
К лету 1709 г. он являлся шефом драгунского полка своего имени, а в плане на Полтавское сражение ему отводилась второстепенная роль. Из огненного ада разгрома и бегства генерал сумел выбраться благополучно и вечером того же дня вместе с остатками шведской армии начал отступление по правому берегу Ворсклы на юг.
Измотанные обрушившимися на них испытаниями солдаты отходили, соблюдая порядок, но, по мнению короля, все-таки недостаточно быстро. Русская конная погоня вот-вот могла настигнуть растянувшиеся на марше пехотные колонны скандинавов. Чтобы избежать этой угрозы, Карл XII решил прибегнуть к хитрости — послать навстречу противнику парламентера. И пока он будет вести переговоры, продолжать движение, выигрывая драгоценные километры.
Роль посланца выпала на Мейерфельта, который справился с ней неплохо. Он встретил противника всего через 5 верст после того, как мимо него прошли последние шведские шеренги. Узнав о предлагавшихся королем переговорах, царский авангард остановился. И хотя затем, спохватившись, русские вновь продолжили погоню, цель визита до некоторой степени оказалась выполненной — скандинавы без помех достигли Днепра!
Правда, успех этот остался локальным достижением. Переправиться через реку королевская армия не сумела. А Мейерфельта тем временем Петр задержал как военнопленного. Однако вскоре царь получил известие о капитуляции у Переволочны, и общая шведская трагедия обернулась счастливым случаем для посланца Карла XII, избавившим его от перспективы долголетней неволи.
На радостях русский монарх вспомнил о привезенных Мейерфельтом королевских предложениях и вызвал генерала. Он изложил ему свои условия мира и отпустил на свободу с условием, что тот взамен добьется освобождения генерала Ивана Бутурлина, плененного под Нарвой в 1700 г.
Мирные переговоры на этом и заглохли, но Мейерфельт вернулся домой. Полководческими подвигами его дальнейшая биография не отмечена. В хронике боевых действий второй половины Северной войны имя этого генерала встречается не в качестве боевого полководца, а как генерал-губернатора Штеттина, оборонявшего его в 1713 г. в борьбе с русско-саксонской армией Меншикова. Но вот человеком он оказался честным. Данное царю слово сдержал. В 1710 г. Ивана Бутурлина шведы освободили и отпустили в Россию.
У роковой для скандинавов ловушки в Переволочне, где остатки полков Карла XII складывали оружие перед солдатами Меншикова, при королевской армии оставалось только три генерала. Все они разделили судьбу своих подчиненных. О старшем среди них по званию — генерал-лейтенанте Левенгаупте уже подробно рассказано выше. Два других находились на иерархической армейской лестнице ниже его, поскольку являлись генерал-майорами.
Крусе Карл Густав, генерал-майор. Участвовал в Северной войне с 1700 по 1709 гг. Против русских войск крупных самостоятельных операций не проводил. Служил на должностях, не превышавших полномочий командира небольшого соединения.
Крёйц Карл Густав (1660—1728). Участвовал в Северной войне с 1700 по 1709 гг. Против русских войск крупных самостоятельных операций не проводил. Служил на должностях, не превышавших полномочий командира небольшого соединения.
И Крусе и Крёйца объединяет то, что оба они были кавалерийскими офицерами. Но на этом сходство и заканчивается. Первый из них сколько-нибудь заметного следа в летописи Северной войны практически не оставил. Вообще-то для старших командиров Карла XII подобная ситуация не характерна, поскольку в небольшой шведской армии на виду оказывались даже многие полковники. Фамилия же этого генерала получила некоторую известность главным образом лишь благодаря тому, что списки высоких шведских чинов, попавших в плен под Полтавой и у Переволочны, воспроизводятся почти в каждом издании, если оно затрагивает эти события.
Единственный сколько-нибудь заметный эпизод, связанный с именем Крусе, произошел в апреле 1709 г., когда король поручил ему оказать помощь запорожцам у почти никому неизвестной тогда Переволочны. Но небольшой отряд генерала не сумел прорваться к Днепру. В скоротечном бою под Соколкой его основательно потрепал корпус Меншикова и отогнал обратно к Полтаве.
Летом 1709 г. Крусе командовал Уппландским конным резервным полком, что для генерала как-то не слишком престижно. Но во время Полтавского сражения его кавалеристам повезло. Они оказались в стороне от эпицентра событий и поэтому к берегам Днепра отошли в боеспособном состоянии. Однако, по свидетельству шведских историков, на последнем совете у Левенгаупта Крусе наиболее активно из всех участников ратовал за капитуляцию.
Крёйц же, наоборот, хорошо известный персонаж в историографии, посвященной событиям Северной войны. Его жизненная дорога по своим основным параметрам мало чем отличается от судеб большинства прочих генералов Карла XII — участников первых лет борьбы и на западном и на восточном театрах. Его ценил король — постоянно держал в составе главной армии и поручал руководить отдельными группами в частных операциях. Но способностями крупного стратега Крёйц не обладал.