Выбрать главу

Впрочем, в данном случае блестящая карьера, конечно, объяснялась не только близостью к царю. Природа наградила Брюса живым умом и разносторонней деятельной натурой, не позволявшей ему предаваться праздности. Российский историк Александр Шарымов дает шотландцу следующую характеристику: «Яков интересовался больше пушками. Он и стал позже главным артиллеристом русской армии — генерал-фельдцейхмейстером. А прославился как «чернокнижник», казнокрад, великий знаток печатного слова, мизантроп и составитель знаменитого «Брюсова календаря» с таблицами на каждый день: когда «брак иметь», «баталии творить», «дома созижидать», «браду брить» и даже «мыслити начинать».

Добавим, что в московских легендах и преданиях Брюс действительно фигурирует в качестве колдуна. Родились эти сказки еще при жизни шотландца, чему ироничный артиллерист, видимо, специально способствовал — даже оконные наличники своего дома разукрасил лукавыми рожами рогатых чертей. Однако дела «нечистой силы» вряд ли всерьез волновали просвещенного и здравомыслящего генерала. Репутацию волшебника ему обеспечили занятия астрономией и успешные реформы «пушечного боя», поскольку связанные с ними яркие внешние эффекты оказывали неизгладимое впечатление на большинство народа, еще совершенно незнакомого с достижениями передовой европейской цивилизации.

Справедливо и упоминание о казнокрадстве, поскольку из истории, как из хорошей песни, слов не выкинешь. Таков уж, видимо, воздух в России, что даже самые приличные ее люди оказывались запачканными в этом грехе. Недаром ведь Николай Карамзин на просьбу назвать главную доминанту в жизни своего народа ответил коротко и недвусмысленно: «Воруют».

Но все это будет позже, а в период путешествия по Западу 1697—1698 гг. шотландец еще больше сблизился с царем, став его неразлучным спутником благодаря общим интересам в науках. В частности, в Англии Брюс ходил на лекции по математике, посещал обсерваторию и изучал работу монетного двора, но особое внимание уделил артиллерийскому делу, познакомившись с ним в знаменитом Вулвичском арсенале.

По возвращении из Европы он уже генерал-майор и вместе с Адамом Вейде работает над составлением первого устава для регулярной российской армии. Затем на него обрушился вал забот лихорадочной подготовки войны со Швецией. Однако справиться с ним так и не удалось. Да и мало кто из царских сподвижников в тот момент по-настоящему понимал, что требуется делать в преддверии столь серьезного шага. Поэтому дебют Северной войны обернулся для России редкостным разгромом.

Брюс на свое счастье не был у Нарвы осенью 1700 г. Но и для него боевые действия также начались неудачно. Прикрывая движение главных сил петровской армии к Ливонии, шотландец получил приказ выступить во главе небольшого вспомогательного корпуса из Новгорода на север «для блокира и пресечения путей в Ижорскую землю», однако организовать поход вовремя не успел, заслужив тем самым суровый выговор от царя. Но опала оказалась недолгой. Знающих людей в то время в России катастрофически не хватало. Поэтому уже в начале 1701 г. шотландец назначается губернатором Новгорода с заданием в кратчайшее время модернизировать укрепления города, поскольку именно в этом направлении ожидался следующий разящий удар скандинавов.

На сей раз Брюс справился с работой успешно и по совместительству с губернаторскими заботами получил новое поручение — заняться наведением порядка в русской артиллерии, в очередной раз под Нарвой продемонстрировавшей свою полную беспомощность в противоборстве с европейцами. Создание конкурентоспособного орудийного парка в петровскую эпоху в первую очередь связано с именами голландца Виниуса и немца Гошке, немало потрудившихся, чтобы заложить фундамент будущих успехов. Однако с приходом Брюса эти люди постепенно начали отходить в тень. А шотландец, наоборот, прочно закрепился в качестве одного из основных персонажей на страницах документов тех лет, поскольку именно под его руководством проводились инженерно-технические работы и бомбардировки почти всех шведских крепостей, завоеванных на восточных берегах Балтики.

Поэтому, когда в 1704 г. одно из главных российских «министерств» начала XVIII в. — Пушкарский приказ реорганизовали и переименовали в Приказ артиллерии, то никого не удивило, что возглавил его новгородский губернатор. В течение следующих двух лет он, в рамках проведения армейской реформы по плану фельдмаршала Огильви, удачно работал над переустройством полевой, осадной и крепостной артиллерии [123]. Все это Брюс успевал совмещать с длительными командировками на театр боевых действий. Например, в марте 1705 г. он лично снаряжал и отправлял орудийные парки в Полоцк, где собиралась 60-тысячная армия, чтобы двинуться на помощь саксонско-польскому войску короля-курфюрста Августа. Следующей весной шотландец срочным порядком выехал в Киев, так как все пушки пришлось опять бросить во время бегства из Гродно, и требовалась новая работа по восстановлению бомбардирских частей.

В итоге через несколько месяцев полевая армия Петра I вновь обрела боеспособную артиллерию. За что Брюс был повышен в чине до генерал-лейтенанта. А осенью 1706 г. он вместе с Меншиковым уже руководил теми полками, которые в очередной раз двинулись в Польшу на соединение с Августом. И внес немалый вклад в победу при Калише. За участие в этом сражении шотландец получил золотую медаль в виде усыпанного бриллиантами царского портрета.

Спустя еще год, в преддверии шведского вторжения, когда русская армия, чтобы перекрыть все опасные направления, разделилась на несколько корпусов, Брюс возглавил тот из них, который дислоцировался у белорусского городка Борисов. Весь 1708 г. шли операции по маневренной обороне, посредством которых царь пытался остановить наступление Карла XII. Эта борьба долгое время не приносила успехов, пока наконец осенью южнее Могилева не удалось окружить отдельный отряд генерала Левенгаупта.

Победа над ним тоже не обошлась без участия шотландца. А удовлетворение от успеха в тот памятный день усиливалось для Брюса наградой в 219 крестьянских дворов с более чем 1000 крепостных душ. Однако апофеоз противостояния русских и шведских вооруженных сил продолжался еще целых 9 месяцев, разрешившись только летом 1709 г. в жестокой схватке у Полтавы, ставшей своего рода экзаменом на зрелость для армии Петра I.

По свидетельствам обеих сторон действия русской артиллерии, управляемой Брюсом, оказали влияние на исход этой битвы. Во всяком случае, большая часть потерь, понесенных во время нее скандинавами, была причинена им орудийным огнем. Всего пушкари шотландца сделали во время боя 1471 выстрел. Из них примерно треть составили убойные картечные залпы, которые в начале XVIII в. применялись только на коротких дистанциях. Для этого требовалась четкая выучка и строгая организация. Иными словами, то чего главным образом и не хватало прежде московским ратям.

Царским «пожалованием» за Полтаву стал для Брюса высший русский орден святого Андрея Первозванного, полученный прямо на поле боя из рук самого Петра. Кавалеров этой награды в России было еще немного, и она становилась как бы официальной констатацией того факта, что чужак признан полноправным членом московской элиты. Это очень важный момент, поскольку католик, невзирая даже на древность королевского рода, в православной «святой Руси» все равно оставался «белой вороной». А шотландец вере предков не изменил до самой смерти. И даже женился не на русской женщине, как это часто делали другие европейцы, а на немке Маргарите Мантейфель.

Цитата из записок шведа Эренмальма, попавшего в середине войны в русский плен, помогает увидеть глазами современников главного петровского артиллериста в тот момент, когда он достиг пика своей воинской славы: «Брюс довольно высок и не очень тучен; из-за постоянных размышлений и математических расчетов и страстного желания найти что-либо новое он всегда кажется погруженным в думы. Царь очень его любит за большое искусство, усердие и энергию в делах. Он лучший среди своих и иностранных специалистов в России по артиллерийской и инженерным наукам, будь то в теории или практике. Брюс мог бы добиться еще гораздо большей удачи, поскольку он здесь родился, в совершенстве владеет русским языком, знает повадки, образ жизни и обладает многим из того, отсутствие чего помешало многим храбрым офицерам преуспеть в России. Он также слишком хорошо изучил, как следует себя вести, и находится в большой милости у Меншикова» [124].

вернуться

123

Не забывая в то же время своих научных занятий (и успевая вести переписку с некоторыми из западных ученых, в числе которых был и Лейбниц). А также трудился над переводами книг европейских авторов.

вернуться

124

У этого же автора можно почерпнуть и некоторые сведения о других, достаточно известных в Европе артиллеристах, которые могли бы, при удачном для них раскладе, составить конкуренцию шотландцу, но на практике не сумели адаптироваться к местным условиям. Так в 1710 г. контракт с царем подписал австрийский генерал от артиллерии Эрсберг, «…однако из-за своей честности он не ужился среди русских, не смог здесь долго выдержать и следующей зимой уехал обратно…» Весной того же года «…знаменитый прусский артиллерист Слундт ехал определяться на русскую службу, однако в Нарве, впервые обедая у одного русского, распрощался с жизнью, после того как из шести проведенных в городе часов четыре пропьянствовал…»