– Саня, пройди вон за ту цветастую китайскую ширму! – посоветовал Егор. – Там и воду найдешь, а также полотенца, разные крема, пудру… Здравствуйте, уважаемый месье Жабо! – слегка улыбнувшись, поздоровался он с доктором-французом. – Подполковник Волков мне уже доложил, с ваших же слов, о некоторых деталях этого скорбного происшествия. Но я хотел бы услышать обо всем и от вас лично, задать несколько вопросов. Давайте, любезный, начинайте! И постарайтесь быть максимально подробным.
Карл Жабо, низенький и толстощекий француз, улыбчивый, в рыжем лохматом парике, чем-то неуловимо похожий на мультяшного Карлсона (ну, того самого что живет на крыше славного шведского города Стокгольма), неожиданно замялся:
– Извините! Но я теперь даже и не знаю: как величать вас? В связи с недавним Указом царя Питера…
– Называйте меня по-прежнему – Александром Даниловичем!
– Хорошо, Александр Данилович. Вы тогда отъехали в Воронеж и далее. Я же стал усиленно наблюдать за драгоценным здоровьем господина Лефорта. Хорошо наблюдать, старательно! Вы же предупреждали, что у генерала слабые легкие… Я следил – в меру своих скудных сил. Советовал господину Лефорту беречься сквозняков. Одеваться только в теплую одежду. Не уследил, извините…
– Продолжайте, Жабо, продолжайте! – покровительственно подмигнул французу Егор. – Я вас пока ни в чем не обвиняю.
– Герр Лефорт все же заболел. У него началась грудная горячка – в очень нехорошей форме. Я его лечил. Давал таблетки, микстуры, ставил спиртовые банки. Сперва дела уверенно пошли на поправку. Потом началось новое осложнение…
– Генерал мог выздороветь?
После двухминутного раздумья француз честно – как показалось Егору – ответил:
– Три шанса из пяти возможных, что герр Лефорт скончался бы. От полной закупорки легких. Извините, господин генерал-майор, точнее сказать не могу…
– Расскажите подробно о той ночи, когда герр Лефорт… э-э, скончался.
– Мы нашли его тело ранним утром. На балконе, выходящем в сад. В одной ночной рубашке. С тремя пулями в груди. Пропала сиделка, которая оставалась с ним на ночь. Ее так и не нашли.
– Кто она такая, откуда взялась? – нахмурился Егор.
– Обычная женщина, пожилая уже. Очень спокойная, добрая и внимательная. Из старой стрелецкой слободы…
«Только стрелецкой слободы нам и не хватало – для полного и безграничного счастья! – искренне ужаснулся внутренний голос. – Если царь узнает об этом, ничего еще и не значащем факте, то все – кранты всем уцелевшим стрельцам, да и женам их – вместе с малыми детками! Не, это дело мы замнем пока…»
Егор сразу же увел разговор в сторону:
– Почему никто не слышал выстрелов?
– Гроза была очень сильная, – француз извинительно развел руки в стороны. – Осенняя русская гроза. Гром гремел совсем без остановок… Странно только, что было сделано целых три выстрела. И очень похоже, что все три – из одного и того же пистолета. Зачем? Герр Франц был уже полностью мертв – после первого же выстрела в сердце. Да и на балкон, похоже, его вынесли уже оглушенного. То есть это я так думаю…
Василий Волков несколько раз громко и многозначительно кашлянул.
Скупо поблагодарив, Егор вежливо выпроводил мсье Жабо за дверь, пообещав, что пообщается с ним более подробно через недельку-другую, когда немного разберется с текущими делами.
Из-за дальней ширмы появилась Санька – тщательно причесанная, припудренная, безумно красивая, чуть нервно и виновато улыбающаяся. Подошла к Егору, мимолетно поцеловала в губы, ласково провела ладонью по его небритой щеке, тихонько отошла в сторону, села в изящное кожаное кресло, взяла с низкой книжной полки толстый том в бархатном переплете, положила себе на колени, раскрыла и погрузилась в чтение, демонстративно заткнув уши своими тоненькими пальчиками, унизанными драгоценными перстнями, мол, секретничайте господа, спокойно, не обращайте на меня никакого внимания!
Егор с трудом оторвал взгляд от любимой жены, с которой он не виделся почти три с половиной месяца, подмигнул Волкову:
– Чего кашлял-то, Васенька? Докладывай!
– Дык это, Александр Данилович! Складывается все! Было три выстрела в упор: первая пуля попала в сердце, но наш стрелок не убежал, наоборот, он, никуда не торопясь, перезарядил пистолет, выстрелил второй раз, снова перезарядил… Времени-то на все сколько требуется! Минут пять-шесть, если не больше! Что следует из этого?