а семейство брата Фридриха, вслед за которым шагал его наследник, поддержит Генриха и даст ему клятву на верность. Впрочем, все это случится очень нескоро, а пока, продолжая улыбаться, король вошел в величественный собор, прошел к амвону, где расположились местные священнослужители, певчие и Бернард из Клерво, и остановился.
Помещение быстро заполнилось рыцарями, баронами, графами, бургомистрами, богатыми купцами и герцогами. После чего началась литургия. Юные певчие на латыни затянули славящую Христа песню, которая разнеслась под потолком обширного молельного зала. Их голоса заставили всех присутствующих замолчать и подумать о спасении своей души, жизни и смерти. Впрочем, продолжалось это недолго. По команде Бернарда Клервоского, которому германские священнослужители подчинялись, словно он сам папа римский, певчие смолкли. Король, видя это, исподлобья взглянул на наглого проповедника, который выступил вперед, и подумал, что, судя по всему, этот цистерианец сейчас опять начнет проповедь о Крестовом походе, и ему совсем не хочется выслушивать речь этого косноязычного франка, который не удосужился выучить немецкий.
Король оказался прав, Бернард собирался произнести проповедь. Однако он никак не ожидал того, что будет происходить в соборе далее. Проповедник замер, уверенным взглядом окинул море из человеческих голов и на чистом немецком языке, словно он коренной житель Священной Римской империи откуда-нибудь из Швабии или Франконии, прокричал:
– Братья во Христе! Слушайте меня! Все, кто верит в Господа Бога нашего Иисуса Христа! К вам взываю я!
Сотни людей замерли. В соборе наступила небывалая тишина, а Конрад Третий сосредоточил все свое внимание только на Бернарде и в удивлении приподнял левую бровь. Проповедник отметил, что привлек внимание имперских аристократов и продолжил:
– Братия, я скромный служитель церкви, зову вас на совершение подвига. На севере размножились богомерзкие язычники, которые отрицают существование нашего бога. Они погрязли во грехе и скверне. Они вершат богомерзкие обряды, глумятся над христианскими святынями, уводят в рабство мирных людей и плюют на веру нашего Спасителя. Своими деяниями язычники приближают Судный День и вводят во тьму идолопоклонства слабых духом католиков. Потоки крови лучших сынов Швеции, Дании и Германии, которые встали против зла и сатанинской веры, были пролиты на землю. Однако все они умерли не напрасно, а во имя Царства Небесного, во имя Господа нашего, во имя Христа и Девы Марии, во имя благодати. Каждый из них сейчас в раю, смотрит с небес на нас с вами и взывает о справедливой мести врагам нашей веры, проклятым язычникам, которые поклоняются деревянным многоликим идолам на губах коих кровь христианских младенцев, принесенных им в жертву. Нельзя терпеть эти сатанинские обряды и невозможно попасть в рай тем, кто не готов с оружием в руках выступить против врагов истинной веры. И это не я говорю вам, а сами ангелы небесные доносят через меня вам свое слово.
Одновременно с этим воздух в соборе сгустился, стал каким-то вязким и неприятным, настолько, что кожа католиков покрылась холодными пупырышками. Проникающий в помещение через окна солнечный свет померк, будто за окном не ясный полдень, а глубокие вечерние сумерки. По углам молельного зала заметались тени, а глаза проповедника засияли огнем. Все, кто находился в церкви, увидели это, а кто-то даже смог разглядеть бесплотную фигуру за спиной Бернарда Клервоского. Души людей затрепетали, а их сердца замерли. Ужас и великое благоговение воцарились среди них, а король, который смотрел прямо в полыхающие неземным огнем глаза цистерианца, был готов упасть перед ним на колени и попросить прощение за все: за неправедные поступки, за убийства и казни врагов, за неверие и упрямство. Однако пока он еще держался на ногах и продолжал слушать речь проповедника, устами которого, без всякого сомнения, говорили посланники Бога:
– Язычники не щадят церквей. Они не признают прав католиков на Любек и Ольденбург, не чтят седин, насилуют наших чистых женщин-католичек, и у них нет чести. Эти сатанинские отродья копят силы и готовятся нанести по нам новые удары. Но не позволит Господь совершиться злу и не восторжествует оно на развалинах этого храма, который находится в глубине германских земель, ибо есть у матери-церкви защитники. Это вы, мои братья, и я говорю вам, встанем все как один! Отложим в сторону свои мирские заботы и дела, возьмемся за оружие и посвятим себя ратному труду. К битве за веру призывает вас Бог. Так обретите мужество, возьмите щит веры и шлем спасения, и укрепленные примером Господа нашего, положившего за нас грешных собственную жизнь, не щадите свою бренную жизнь. Нашивайте на одежды кресты и вооружайтесь, вставайте под знамена Крестового похода и ни о чем не печальтесь. Ведь если Господь претерпел смерть для человека, будет ли человек медлить с принятием смерти за Господа? Нет, мы непоколебимы в нашей вере и докажем это делом! Вступайте в могучее и непобедимое Христово Войско, и вы обретете место в раю, где каждого истинного христианина ждут нетленные богатства и спасение души. Готовьтесь к битвам и помните, что Господь обещает каждому вставшему на путь Рыцаря Христова, полное прощение всех его грехов, в коих он раскается устами и сердцем, а также увеличение надежды на вечное спасение в качестве воздаяния. Не опасайтесь злословия неверующих и сомневающихся. Не страшитесь препятствий на своем пути. Отряхните всякую суету души своей и ступайте в бой, который принесет нам неминуемую победу, ибо не может быть иначе, если Воин Господа сражается за веру и сами ангелы небесные парят над крестоносным воинством.
Голос Бернарда становился все сильнее, а имперские вельможи и рыцари впадали в религиозный экстаз. Сам король едва не упал и только помощь брата и сына, стиснувших Конрада Третьего с боков, не давала ему потерять лицо. Проповедник в это время сделал шаг вперед, подобно птице, взмахнул широкими рукавами своего белого балахона и провозгласил:
– Чую! Сам Иисус Христос входит в мое тело!
– Бух-х!!!
Католики дружно опустились на колени, и только Конрад с близкими людьми и родственниками, да священнослужители все еще продолжали стоять. После чего цистерианец вновь шагнул по направлению к Конраду и обхватил его за плечи. Фридрих Одноглазый и сын короля мгновенно отступили в сторону и тоже преклонили перед Бернардом колени. Ну, а настоятель Клерво, глаза которого продолжали гореть огнем, обратился к государю Священной Римской империи:
– Человек! Я дал тебе все, что мог дать: могущество, власть, всю полноту духовных и физических сил. И какое же употребление ты сделал из всех этих даров для службы Мне? Скоро язычники распространятся по всему миру, говоря, где их Бог, и тьма опустится на государство твое. Этого ты хочешь!?
Из глаз короля сами по себе потоком хлынули слезы. Затем он все же рухнул на пол, прижался губами к пропыленному скапулярию цистерианца и воскликнул:
– Довольно! Я буду служить тому, Кто искупил меня! Душа моя и тело принадлежат только Господу, и я буду рад отдать их ему! Прости меня за неверие и сомнения, Господь! Наставь на путь истинный и укажи дорогу к спасению! Клянусь, вся моя жизнь отныне будет посвящена только тебе! Клянусь!
– Слушай моего верного слугу Бернарда, – прогрохотал над сводами собора голос бога. – Он поведет тебя и укажет путь! Прощай и помни, я наблюдаю за тобой! От взора моего не укрыться и если ты нарушишь свою клятву, то будет проклято твое семя! Ступай со своими воинами на север, уничтожь нечестивых язычников, сожги их нечестивые капища и освободи берега Венедского моря от следов Сатаны, ибо это твой крест и твой Иерусалим!
– Да, мой Господь! – выдавил из себя король. – Я сделаю все так, как ты мне приказал!
Произнеся это, Конрад почувствовал, что теряет силы, и стал заваливаться на бок. Глаза Бернарда Клервоского померкли и утратили блеск огня. Проповедник, которого покинул дух Господа, снова стал человеком и удержал короля от падения. Это была странная картина. Изможденный темноволосый аскет в белом балахоне и черном фартуке. Перед ним коленопреклоненный воин в украшенном золотыми гербами и подбитом новгородскими соболями плаще, а вокруг сотни людей, которые были ошарашены и готовы прямо сейчас вскочить на коней и отправиться на войну с венедами, про коих многие из них до сегодняшнего часа ничего не слышали. Впрочем, вскоре имперские дворяне и купцы начали вставать с колен. Конрада Третьего, который попробовал подняться, вновь подхватили родственники, а Бернард Клервоский отступил назад.
Спустя несколько минут в молитвенном зале вновь воцарился свет солнца. Король обернулся к своим подданным, отдышался, собрался с духом и, как можно громче, произнес:
– Все вы слышали речь Господа нашего и мою клятву! Я подтверждаю свои слова и приказываю в начале второго весеннего месяца всем рыцарям и дворянам империи собраться в городе Хильдесхейм! Мы объявляем проклятым язычникам Священную войну и двинемся на них Крестовым походом! Таково мое решение, коему каждый человек, кто находится здесь, живой свидетель!
– А-а-а-а!!! – прокатился по собору рев сотен здоровых глоток.
– В поход!!!
– Хвала Господу!!!
– Слава королю!!!
– Да здравствует Святой Бернард!!!
– Крещение или смерть!!!
– Убьем в