На лето люди переселялись в другую коту, сложенную из более тонких жердей и покрытую вместо шкур берестой. Семьи карел жили обособленно, занимаясь в основном рыбной ловлей и пушным промыслом. В более южных и равнинных местах издревле велось подсечное земледелие.
Разбудил Калеву смех сестёр погодок Локки и Пьяско (Чайка и Ласточка), им было по 14 и 15 лет, и девушки входили уже в возраст невест. Сидя в «женском углу», девицы о чём-то оживлённо шептались и, примеряя яркие платки, привезённые братом в подарок, порой увлекались, ведя себя слишком шумно.
Вот, кряхтя и покашливая со своего места, встал отец Войтто (Победа-карел.).
– Расчирикались, птички, всё бы вам свои пёрышки приглаживать! Пока мать готовит, делом лучше займитесь, сороки, – проворчал хозяин семейства и начал натягивать поверх исподней верхнюю плотную рубаху из грубого сукна.
Хилма, помешивая густоё рыбное варево в большом чугунном котле над очагом, неодобрительно посмотрела на дочек и кивнула на большой, стоявший у входа, кувшин.
– Всех разбудили, болтушки? Воды ка лучше принесите, чем красоваться с утра. Балует вас брат, вон, сколько подарков навёз, и платки им, и отрезы тканные, и ленты разноцветные, да бусы стеклянные. Будет в чём теперь перед людьми на сходе показать. И медный котёл ещё отмойте и речным песком ототрите, как следует! – прикрикнула на собиравшихся, на улицу дочек хозяйка.
Локки и Пьяско схватили посуду и вышмыгнули за входной полог.
– Да ладно, мама, пусть веселятся, пока живут в родительском доме. На чужую сторону за мужем уйдут, там то им уже вовсе не до веселья будет, – с улыбкой произнёс Калева, натягивая меховые полусапожки.
Стоял уже ноябрь, и лёгкий снежок покрывал землю по самую щиколотку. Мороз пока ещё не сковал голубой бронёй озера и речки Карелии, и Калева легко пробежал мимо огромных валунов, туда, где в скалистой расщелине сбегал по камням небольшой ручей – водопадик. Сестрёнки уже наполнили студёной водой широкий глиняный горшок и теперь оттирали мхом с мелким речным песком котёл. Пальцы у девушек застыли от ледяной воды, и, кутаясь в свои меховые накидки, они с удивлением смотрели на то, с какой лёгкостью их брат, скинувший с себя полушубок, с громким уханьем и фырканьем умывается да обтирает по пояс своё крепкое тело.
– Застудишься, Калева! Неужто не зябко тебе?
На что тот только усмехнулся и шутливо плеснул в сестрёнок полной пригоршней воды из ручья.
«Птички» громко завизжали и пустились на утёк. А Калева с весёлым смехом перекинул через плечо полушубок, подхватил на руки сияющий чистой медью котёл, наполненный водою горшок, и с лёгкой натугой побежал вверх к коте. На душе стало как-то легко и весело, а впереди у него ещё был целый месяц ратного отпуска в родительском милом доме. Отпуска, полученного им и всеми его товарищами после недавнего заграничного похода. И так же, как Калева, сейчас сотни бойцов Андреевской бригады из славян, эстов, веси, води, карел, берендеев и других народов и народностей находились так же на заслуженном отдыхе.
– Р-р-р! – громко как медведь зарычал Калева, и, откинув полог, шагнул в коту.
Локки и Пьяско быстро порскнули, спрятавшись за мать, а старая Хилма только укоризненно покачала головой:
– Уже скоро двадцать лет, мужчина в самой силе, жениться давно бы пора, а он всё сестрёнок пугает как в детстве, эх, Калева, Калева!
– Ладно, не ворчи, мать, – ухмыльнулся Войтто, – Вспомни, какими мы с тобой сами были в молодости. Я в ту осень, когда тебя сватал, как раз из похода на Або, куда мы вместе с русскими ушкуйниками ходили, вернулся. Хорошими подарками тестя с тёщей одарил! Уважил всю будущую родню, вот и сговорились, видать, тогда легко, – и Войто лукаво усмехнулся.
– Ты наговоришь тоже, старый, – махнула в его сторону хозяйка семейства, – Если бы сам не по душе был мне, то никакие дары бы тебе не помогли, вон, так же как Саули отворот-поворот бы получил!
– Эй, Урхакко (Бесстрашный – карел.), сбегай-ка к старшему брату, зови, их всех есть, и любят же поспать подольше, лежебоки!
Самый младший из сыновей, одиннадцатилетний мальчуган, накинул телогрейку и с готовностью выскочил на улицу. Пожилые Войтто и Хилмари со своими младшими детьми жили одной большой семьёй в своей коте. Рядом с ними стояла кота их старшего сына Элокуу, где он и проживал с женой Тойникки и двумя малыми детками. Такое совместное проживание одной большой семьёй здесь не было редкостью, так как вместе было гораздо легче противостоять всем трудностям и опасностям сурового северного края.
Поздняя осень в Карелии больше походила на зимнюю пору. Дули пронизывающие северные и западные ветра. Выпавший снег уже не таял. И вот-вот можно было уже ждать прихода более серьёзных морозов, что буквально за пару-тройку дней смогут покрыть льдом ближайшее озеро Кайвасъярви, с которого-то в основном и кормилась рыбной ловлей вся большая семья.