Между ними уже завязалась схватка - необычный поединок, в котором оба противника словно испытывали друг друга.
- Надо думать, вы намерены допрашивать меня часами, не давая мне ни пить, ни есть? Обычно вы так и делаете, верно?
- Посмотрим, - повторил он.
- А я хочу сразу предупредить, что меня этим не испугаешь. Мне себя не в чем упрекнуть. А вы еще заплатите за все...
- Решено.
- В чем вы меня обвиняете?
- Пока не знаю.
- Тогда лучше отпустите меня. Это самое умное, что вы можете сделать.
Такси остановилось во дворе уголовной полиции, и Мегрэ полез было в карман за бумажником, собираясь расплатиться с шофером. Но, встретившись глазами с задержанной, сообразил: она только того и ждет, чтобы снова попытаться бежать, и сказал:
- Сейчас кто-нибудь выйдет к вам с деньгами.
В здание уже вернулись обитатели, почти изо всех отделов доносились голоса. Мегрэ открыл свой кабинет, впустил туда Селину Жермен, запер за ней дверь и предупредил шефа, что хотел бы с ним поговорить.
Минут десять они обсуждали этот случай, обо всем договорились, и Мегрэ, возвращаясь к себе, сказал рассыльному:
- Принесешь мне два кофе с рогаликами.
Наконец он отпер свою дверь - и застыл на пороге при виде усеянного рваными и скомканными бумагами пола, разбитого окна и расколотого надвое бюста Республики, прежде украшавшего камин.
Девушка, развалившись в его собственном кресле, с вызовом взглянула на комиссара.
- Я вас предупреждала! - заявила она. - И имейте в виду, что это еще не конец.
*2
Этому допросу суждено было стать самым бесславным за всю карьеру Мегрэ. С самого начала все пошло вкривь и вкось, среди учиненного разгрома, с разбросанной по полу бумагой и кусками гипса, которые комиссар старался не замечать.
Войдя в кабинет, Мегрэ, даже не моргнув глазом, направился к своему креслу, схватил девушку за руку и пробурчал:
- Вы позволите?
Она встала, понимая, что последнее слово все равно будет за ним, и пересела на место, которое он ей указал, лицом к окну, так что дневной свет, безжалостный, как фотовспышка, падал прямо на нее. Она, казалось, ждала, что он вот-вот заговорит. В таком случае ее надежды не оправдались: комиссар прежде всего старательно набил трубку, помешал угли в камине, очинил карандаш и, наконец, открыл дверь посыльному из кафе, принесшему завтрак на двоих.
- Будете? - осведомился он у своей пленницы.
- Молока, конечно, нет? - заметила она ехидно.
- Я подумал, что черный кофе не даст вам заснуть.
- Терпеть не могу кофе без молока!
- Тогда не пейте.
Но она выпила, стараясь освоиться с грозной невозмутимостью собеседника. Тот доел свой завтрак и снял трубку.
- Алло!.. Соедините меня с жандармерией Орлеана. - И, дождавшись ответа, произнес: - Говорит Мегрэ... Не могли бы вы для меня кое-что выяснить, в частном порядке? Если нужно, я направлю официальное поручение...
Речь идет о некой Селине Жермен, проживающей в вашем городе на Ивовой улице...
Ему показалось, что по ее лицу скользнула усмешка.
В ту же секунду он нахмурился:
- Что-что? Вы уверены? А в пригороде?
Повесив трубку, он бросил на Селину Жермен долгий взгляд:
- Где ты живешь?
- Нигде!
- Где ты познакомилась с Жоржем Бомпаром?
- На улице.
Тут они схватились всерьез: нервы были напряжены до предела у обоих, и оба взвешивали каждое слово. За окном по-прежнему лил дождь и изредка доносились гудки проходивших под мостом буксиров.
- На какой улице?
- На Монмартре.
- Ты ловила клиента?
- Ну и что?
- В котором часу это было?
- Не знаю.
- Вы вошли в гостиницу вместе?
Поколебавшись, она сообразила: ему наверняка известно, что ее приятель явился в гостиницу один, и предпочла уточнить:
- Я пришла туда заранее и сняла номер. Он сам так захотел.
- Где ты родилась?
- Это мое личное дело.
- У тебя уже были неприятности с полицией нравов?
В дверь постучали. Инспектор Жанвье никак не решался заговорить, и Мегрэ кивком попросил его не стесняться.
- Я был на улице Миромесниль, но мне мало что удалось узнать. Жорж Бомпар действительно там проживает. Вот уже пятнадцать лет он снимает за две с половиной тысячи франков двухкомнатную холостяцкую квартиру, на шестом этаже, окнами во двор. По словам консьержки, дома он почти не бывал: он коммивояжер, постоянно в разъездах.
Мегрэ ощутил, как при этих словах девушка вздрогнула и чуть было не заговорила, но тут же справилась с собой и снова стала невозмутимой.
- Что еще?
- Это все. Бомпар вышел из дому вчера утром.
- Ему никто не звонил?
- У него нет телефона.
- И больше ничего?
- Ничего. Разве что мои личные впечатления... Судя по женским снимкам, которыми увешаны все стены, он не упускал случая развлечься...
- А ее фотографии ты там не видел?
- Дайте подумать. Кажется, нет.
- Привези мне все снимки и письма, если найдутся.
Отправив Жанвье, Мегрэ снова занялся огнем в камине, затем потер ладонью лоб, зевнул.
- Если тебе верить, то ты ничего не знаешь. Тебя зовут Селина Жермен, и ты работаешь на панели. Бомпар снял тебя на улице и повел в гостиницу.
- Не сразу. Сперва мы прошлись по ночным барам, потанцевали.
- А когда пришли в гостиницу?
- Я спустилась к нему в номер, как мы и договаривались. Мы легли...
- Знаю! Вас слышала соседка...
- Наверное, эта извращенка нарочно встала, чтобы послушать. А может, она и в замочную скважину подглядывала?
- Что дальше? Кто-то вышел?
- Не знаю. Я вернулась в свой номер.
- В одной сорочке?
- Я оделась, но не совсем. Должно быть, один чулок завалился под кровать. Криков я не слышала. Меня разбудила беготня по коридору и хлопанье дверьми. Я испугалась, что меня могут обвинить в убийстве, и хотела уйти из гостиницы. Но вы меня не пустили. Тогда я и вспомнила про чулок и засунула другой в сточную трубу. Этого вам достаточно?
Мегрэ поднялся, надел шляпу, но пальто брать не стал, открыл дверь и бросил:
- Пошли.
Не спуская с нее глаз, он вел ее по бесконечным коридорам, затем по узкой лестнице, пока наконец они не оказались в отделе опознания, где снимали данные со всех мужчин и женщин, задержанных в течение ночи.
Сейчас была очередь женщин. Их оставалось еще около двадцати, в основном проститутки самого низшего пошиба - все они давно привыкли к этой процедуре и раздевались безо всякого принуждения.
Человек, не знавший Мегрэ, мог бы принять его сейчас за старого увальня, равнодушно выполняющего свою нудную работу.
- Давай раздевайся... - вздохнул он, разжигая свою трубку.
Ему пришлось отвернуться, чтобы скрыть от нее хитрую улыбку.
- Мне совсем раздеться?
- Вот именно!
Он угадывал в ней внутреннюю борьбу и с некоторой тревогой ждал, чем она окончится. Наконец девушка буквально сорвала с себя жакет, кремовую шелковую блузку и присела, чтобы снять туфли.
Опустив глаза, Мегрэ заметил, как дрожат у нее руки, и чуть было не решился прекратить пытку.
Ты по-прежнему утверждаешь, что приставала к мужчинам в общественном месте?
Уставившись прямо перед собой, она кивнула, судорожно сжав зубы, переступила через юбку; ее маленькие твердые груди натягивали ткань сорочки.
- Становись в очередь... Тебя осмотрят.
Словно ненароком он подобрал ее одежду и отнес в соседнюю комнату. Здесь, в лаборатории, среди пробирок и проекторов, эксперты выполняли сложнейшие исследования.