Она целовала его и говорила, что все хорошо, что ей нечего прощать, он не сделал ничего дурного. Ведь все равно они поженятся. Поэтому Дмитрий не должен корить себя. Она последует его совету и завтра же поговорит с папой. Она добьется, чтобы он благословил их брак.
– А у тебя получится? Ты сможешь уговорить его?
– Ну, конечно. Ведь завещание абсурдно и несправедливо. Я уговорю его.
Не задумывалась как. Главное – Дмитрий был рядом, а остальное как-нибудь устроится.
Юноша поймал раннего извозчика и даже проехал с ней почти до дому. Перед тем как высадить Марию на углу, он прижал ее к себе и, глядя в глаза, спросил:
– Ты прощаешь меня?
– За что прощать? Мы ведь любим друг друга.
Она поцеловала его и побежала вверх по улице, зная, что он все еще смотрит ей вслед…
Насухо вытерлась мягким полотенцем, выходя из ванной. Может быть, попробовать заснуть? Но как тут заснешь! Она была так счастлива! Этой ночью она стала женщиной. И дело не в утраченной девственности – она даже почти не ощутила, как это произошло. Дело в другом, в том, что она чувствовала. Она воистину родилась заново! Ей казалось, что она одна такая во всем мире, и ей было так хорошо, как, наверное, никогда в жизни. У неё было такое чувство, что она теперь будет жить вечно и будет так счастлива, как никто в мире!
Задремала она под утро, и из царства Морфея её вернула Марта, которая внесла в комнату поднос с завтраком. Поставив его на стол, девушка доложила:
– Мария Михайловна, там… господин Арбенин хочет вас видеть.
– Он бы еще ночью пришел! – ляпнула Маша первое, что пришло в голову.
На какую-то секунду она испугалась, что Арбенин неким образом узнал о случившемся с ней этой ночью прекрасном событии. Но тут же опомнилась: что это она, в самом деле, удумала?
– Он знает, что слишком рано, Мария Михайловна, – кивнула Марта, – но, так или иначе, хочет вас видеть. Он дожидается в гостиной.
– Сейчас нет и девяти. Я даже не завтракала, во-первых, и я не хочу его видеть, во-вторых. Так что отправляйся к нему и скажи, чтобы он уходил.
Девушка улыбнулась.
– Он сказал, что визит не займет много времени и он не собирается нарушать ваши планы, Мария Михайловна.
– Но он уже их нарушает! Я… я не хочу его видеть, Марта. Иди и передай ему это.
– Слушаюсь.
Марта удалилась, шелестя юбками, но через пару минут вернулась и сказала, что господин Арбенин не намерен уходить, не поговорив с Машей.
– Хорошо, передай ему, что я спущусь, только сначала позавтракаю и оденусь. Если он считает возможным приходить с визитом так рано, пусть возьмет на себя труд подождать.
В гневе Мария села за стол и придвинула к себе поднос с испанским омлетом, приготовленным по вычитанному во французской кулинарной книге рецепту, и чашкой кофе. Ее любимое блюдо не доставило ей на этот раз никакого удовольствия. Она едва притронулась к нему и отставила поднос в сторону.
Направилась в гардеробную одеваться, потом Марта причесала ее. Она придирчиво осмотрела себя в зеркале. Локоны, которые служанка специально оставила ниспадающими по бокам прически, и кремовая блузка оттеняли румянец и блеск ее глаз.
– Ну вот, я готова. Я выйду к нему, а ты отправляйся к тете. Ей может понадобиться твоя помощь.
Арбенин ждал в гостиной, развалившись в кресле, как у себя дома. Он окинул Марию жадным взглядом.
И вдруг она ощутила веселье пополам с гордостью.
«Ты мечтаешь обо мне? Так вот, я уже не твоя и никогда твоей не буду! Я женщина! Настоящая!»
– Доброе утро, сударыня!
– Я вижу, мой женишок считает верхом галантности являться к даме с визитом в такую рань? – справилась она, скорчив презрительную гримасу и вспоминая говорок уличных торговок и Глаши.
Арбенин поднялся, лениво и самодовольно улыбаясь. Его глаза беззастенчиво изучали ее грудь, затянутую в тонкий расшитый шелк.
– Вы прекрасны, Мария Михайловна. В гневе особенно!
– Боже, как бы я хотела, чтобы вы оставили меня в покое! – всплеснула она руками.
– В вас есть что-то, что не дает мне оставить вас в покое, – серьезно сообщил он. – Знаете, бывает такое, что самая заурядная женщина притягивает, как магнит, и заставляет творить невероятные безумства…
«Заурядная! – всколыхнулась в её душе обида. – Это он про меня, что ли?!»
– Михаил Еремеевич сообщил вам об условиях нового завещания, не так ли? – сухо осведомился он, оборвав лирические излияния.