Она спала до тех пор, пока ее снова не будили голоса, похожие на птичий щебет.
Постепенно сны становились все более беспокойными. Маше приснилось, что она пытается убежать от кого-то, кто гонится за ней по улицам странного, полуразрушенного города.
Она застонала.
Потом ее преследователь пропал, вместо него появился Дмитрий. Его красивое лицо вдруг покрылось трещинами и стало рассыпаться на глазах.
В это время голоса наверху стали громче.
Сны опять стали другими. Мягкими и легкими, как прикосновение лапки котенка. Мария увидела себя маленькой.
Большая лампа «друммонова света»[2] под матовым абажуром обливала молочным сиянием столовое серебро на столе, гардины и зеркала… Маша сидит над тетрадкой и рисует цветным карандашом, при этом мурлыча какую-то песенку без слов… Всё удивительно уютно, спокойно… и как будто вдали звучал красивый голос мамы… Накатывало ощущение ласкового покоя, уюта…
Вот они на прогулке. Батюшка посадил ее себе на плечи и нес над толпой подгулявших обывателей. Вокруг летняя зелень, ленты, шары, балаганы. Тут же была её мама, живая, веселая и смеющаяся. А кто этот уже взрослый мальчик в матросском костюмчике? Неужели это её братик? Но он же…
Не отдавая себе в этом отчета, Мария поднималась все выше по стенам колодца. Голоса становились все громче и впивались в мозг острыми иголками. Она слышала обрывки разговора.
– …Ты не хочешь заморить червячка, Марта?
– Нет, я останусь. Наверное, она…
– Показалось, что она шевельнулась…
– Да, вот видите, снова…
– По-моему, она приходит в себя!..
– Боже мой, неужели…
– Да. Она снова застонала. О боже, Марта, у нее дрожат ресницы!
Мария сделала над собой неимоверное усилие и открыла глаза.
Девушка сидела на кровати, обложенная со всех сторон подушками, и в задумчивости передвигала по подносу тарелку с недоеденным завтраком.
Прошла неделя в тех пор, как она вернулась в этот мир оттуда, где её ждали отец, мама и брат. И иногда ей приходила в голову мысль, что, может быть, ей было бы лучше остаться там, с ними… Ведь она теперь одна в этом мире…
Тем не менее она выздоравливала. Профессор Ромп приехал в назначенный срок и, кажется, несколько расстроился, что больная к тому времени уже пошла на поправку, не дожидаясь его участия. Он велел Христине Ивановне кормить ее куриным бульоном и свежими фруктами и прописал полный покой. Затем сварливо принял внушительный гонорар и поспешил на вокзал, чтобы успеть на обратный поезд в Берлин – лечить высокородных аристократов – всех этих «фонов» и «цу», чьи мозги испортило вырождение и близкородственные браки, а также алкоголизм и сифилис.
У Марии не было аппетита, кусок не лез в горло. Папина смерть казалась невероятной, невозможной… Казалось, он сейчас откроет дверь и скажет…
Болезненная тошнота подступила к горлу, когда Воронова вспомнила его последние слова, обращенные к ней. Матерная брань, достойная мужика! Надо заставить себя не думать об этом! Она любила папу, и он любил ее. И ничто не может этого изменить!
Было еще одно обстоятельство, которое лишало ее покоя. Дмитрий. Он не приходил, не присылал узнать о ее здоровье. Почему же её любимый не написал ей? Где он? Петербург никогда не был особо здоровым местом. Вдруг он заразился чем-нибудь и сейчас умирает в больнице для бедных? Может, он просто валяется беспомощный на койке в своем подвале, не имея сил позвать на помощь?
Больная вздохнула и оттолкнула от себя поднос. Ее тошнило от одного вида куриного бульона.
Через несколько минут в комнату вбежала запыхавшаяся Марта. Мария почувствовала зависть. Марта может ходить и бегать. Или болтать на кухне с Глашей и выпрашивать у нее горячую ватрушку. А она прикована к постели, беспомощна и в полном отчаянии.
– Марта, подай мне, пожалуйста, перо и бумагу. Я хочу написать письмо, а ты подожди здесь. Отнесешь его сама по адресу и отдашь лично в руки.
Мария вскочила с постели. И тут же почувствовала сильное головокружение, перед глазами замелькали черные точки, как снежинки в метель. Колени подогнулись. Она очнулась, лежа на полу. Над ней склонилось испуганное лицо Марты.
– Зачем вы встали, Мария Михайловна?
– Ничего, все прошло.
– Вы упали в обморок! Вам нельзя вставать. Так сказал доктор. Христина Ивановна будет ругаться…
2
«Друммонов свет», или калильная лампа, – осветительное устройство, дающее поток света за счет накаливания в пламени газовой или жидкостной горелки колпачка или сетки из разных веществ – окиси кальция, стронция, и т. п. (или даже мела и извести в некоторых системах). Одно время считался конкурентом электроосвещения.