— Вон туда нам! — показал Краснов на самый отдаленный особняк, горящий восковыми окнами. Можно подумать, я бы не сообразил.
Вблизи особняк оказался гораздо внушительней и походил на замок средней величины: отделан серым камнем, белые оконные рамы в английском стиле, и весь похож на классические английские дома. Судя по движению силуэтов за окном, в доме было очень весело, явно гремела музыка, но сквозь пластик окон не было слышно ни звука.
Краснов остановил машину у крыльца, мы сняли елку: Краснов сказал, что отгонит машину под навес, и я различил небольшое открытое сооружение, где стояло уже пять автомобилей. Джип отъехал, и я, взяв елку, поднялся на крыльцо. Не найдя кнопки звонка, я несколько раз сильно постучал кулаком в дверь.
Глава 5
Дверь мне открыла лиса. Девушка в маске лисы, закрывающей половину лица, широко и искренне улыбнулась, и я узнал жену Краснова Дашу.
«Не обманул Краснов по поводу бала-маскарада», — мелькнула у меня мысль, а нос мой учуял далекий запах жареной курочки и близкий — нежных духов.
— Ну, наконец-то, наконец-то вы приехали! — радостно закричала Даша и бросилась мне на шею. — А Ванька где?!
— Ванька машину ставит! Привет, Даша, богатой будешь, едва узнал тебя.
— Ну, пойдем, пойдем, сто лет тебя не видела! — Она потянула меня за рукав, и я с елкой ввалился в огромный холл-гостиную.
— Ну, что у вас за говорок такой, Краснов нукает, и ты нукаешь, — смеялся я, — ну как же я по вас соскучился.
И вот тут я ощутил очень странное дежавю, словно все это уже было: и этот мраморный камин, и «евроремонт» с элементами кантри, и большие мягкие диваны, и улыбающиеся люди в джинсах и свитерах. Словно картинка эта пришла ко мне из молодежных reality-шоу и сериалов, реклам пива, сигарет и бульонных кубиков, картинок глянцевых журналов. Я смотрел, улыбался, а ко мне тянулись руки незнакомых парней, губы знакомых и незнакомых девушек, меня обнимали — Власенко, Семен, Петька, Пашка и Лешка Астаповы. За спиной смеялся Краснов и кричал:
— А курица, ой, как курицей-то пахнет!!
Мои щеки переливались всеми цветами губной помады. Когда ко мне подошла Надя, весь мой романтический пепел вдруг утрамбовался в такую холодную плиту, что этот последний чуть теплый приветственный поцелуй обжег мою щеку, как паяльная лампа. А она похорошела. Сколько ей сейчас? Двадцать шесть? Чуть тронувшая ее лицо взрослость немного округлила черты, взгляд стал более женственным, а может, все дело в макияже — она теперь жена. Жена унтер-офицера.
Забавно было видеть, как некто в джинсах цвета хаки и в очках-хамелеонах цепко заметил, как она скользнула ко мне, и это чуть затянутое прикосновение к щеке…
Кажется, он сразу намотал это на ус и, подавая мне руку, подчеркнуто официально представился:
— Александр Гайдуков.
Ну, Александр так Александр. Даже его штатское цвета хаки. Все равно унтер-офицер. Я поспешил отвести взгляд и от него, и от его жены. Надо же, моя Надя — жена вот этого унтер-офицера. Я сделал над собой усилие и стал им посторонним.
— Ну как? Как тебе дом?! — тормошила Поля Власенко. У нее на макушке была маска телепузика.
— О! Дом просто шикарный!! — имитируя веселье, засмеялся я.
— Пойдем, я покажу тебе твою комнату!
— Да не тяни ты его, — перебил ее Женя Власенко, — пусть сначала с нами выпьет.
— Женя, не видишь, человек с дороги. Ну, пошли, Володя, пошли.
Я взял сумку, принесенную из машины Красновым, и пошел по лестнице за Полей, жестом показывая Женьке, что как только, так сразу. С лестничного пролета я увидел, как Астаповы вгоняют елку в крестовину и тащат ее к камину, и на душе у меня потеплело.
Второй этаж меня изумил: по углам квадратного холла стояли одинаковые бежевые кресла. В центре лежал огромный и тоже бежевый ковер с залихватским серым узором, лестница у одной стены отражалась в зеркальной стене напротив. Четыре похожие на плитки шоколада двери с одной стороны и четыре с другой. Казалось, тут все сделано специально, чтобы запутать даже очень трезвого человека.