Не знаю, что делать дальше. Жить как прежде я уже точно не смогу. Умереть, наверное, тоже. Что остается? Существование? Но я не хочу просто существовать. Надо что-то делать.
Что же?
…Желание растет и оно гораздо сильнее меня. Снова ходил во сне, только не знаю куда. Проснулся, закрывая входную дверь. Одет был в джинсы, рубашку и плащ-дождевик сверху. На ногах — резиновые сапоги, все в грязи. Следующую ночь ожидаю с паническим страхом. Что-то будет.
Наверное, я все-таки утону в своем сне. Или мне ничего не останется, кроме как сойти с ума.
Вчера Маринка ночевала в другой комнате, ссылаясь на то, что от меня противно пахнет. Еще бы, я ведь труп!
На самом деле ее не устраивают наши отношения в постели. Но это ее проблемы. У меня море и волны наслаждения. Вот только бы не утонуть.
Так сильно хочу умереть…что…не знаю, черт возьми…
А потом свершилось!
И ведь сам совершенно не задумывался над тем, что делаю.
Стоял в метро, ожидая электрички. Стоял, а в голове все никак не утихал шум прибоя. Он у меня уже несколько дней в голове: тихий, настойчивый, как глухая зубная боль, от которой и не больно вроде бы, но противно. Правда, мне противно не было. Просто надоело. Устал я от щемящего душу желания и не представлял, как существовать дальше.
Электропоезд стремительно вылетел из туннеля, уже притормаживая, и в этот момент я сделал шаг вперед. Вернее сказать, прыгнул. Неосознанно, подчиняясь своему сну, и шуму прибоя в ушах. Реальный я — живой, наверное, этого бы не сделал, а вот мертвый я… Признаюсь, в последние две-три недели именно мертвый человек, умерший а автокатастрофе месяц назад управлял моим телом. И я вместе с ним, в некоторой степени.
Обтекаемый корпус электрички проломил мои кости, оторвал руку и отбросил далеко вперед. Я почувствовал ту короткую предшоковую боль, когда со всей силой инерции упал на рельсы и покатился, превращая свои кости в крошку.
Вновь не уловил момента, когда оборвавшаяся боль перешла в то, что больше всего напоминало пустоту.
И опять в пустоте было только одно мое сознание. Но я уже был готов. Умирал ведь как-никак не в первый раз. И не в последний.
Еще не затих в другом, реальном мире, звук тормозившего электропоезда, чей-то пронзительный тонкий визг, а я уже вслушивался в темноту, пытаясь расслышать шум надвигающегося прибоя. Вслушивался, дрожа от ожидания всем своим сознанием.
Черт возьми, ничего в жизни я не ожидал больше, чем этой волны наслаждения!
И в один миг она нахлынула, захлестнув меня своими объятиями!..
У меня вновь дрожат пальцы, при воспоминании смерти. Я хочу ее опять. Снова и снова, бесконечно долго.
Но почему я ожил, лежа на рельсах, позади поезда, невредимый, с одним лишь поломанным безымянным пальцем на левой руке?! Непонятно и обидно! А больше всего раздражает то, что желание никуда не исчезло. Я опять хочу насладиться удовольствием смерти, даже еще больше, чем раньше.
Мне кажется, что я становлюсь наркоманом.
Чудно чувствовать себя ожившим во второй раз. Смерти я уже не боюсь. Почему-то я точно уверен, что и в следующий раз оживу снова, вкусив лишь определенную толику наслаждения. Вот только почему так происходит — неизвестно. Ведь другие умирают. И не оживают вновь, как я. Остаются навечно в своих гробах, тлея и разлагаясь. Но не замечают же этого. Обидно. Ведь другие люди вечно испытывают наслаждение, а я нет. Мне кажется, дело в том, что я просто действительно хочу умереть. Не как самоубийцы, которые желают смерти, испугавшись или не вынеся трудностей человеческой жизни, а по-настоящему, без оглядки назад, отдаваясь смерти целиком. Желая ее. Вероятно, удивленная этим Смерть, какая бы она там ни была, не хочет принимать меня. Ведь я не страшусь ее, а наоборот, стремлюсь к ней.
Маринка уехала к родителям, сказав, что вернется, возможно, не раньше сентября. Думаю, за последний месяц она сильно от меня устала. Я же почти ничего не ем, много не разговариваю и не занимаюсь с ней любовью. От меня действительно начало плохо пахнуть и я не сплю уже которую неделю. Да что там говорить: впалые глаза с набухшими черными мешками под ними, оттянувшиеся щеки, желтоватый оттенок кожи — и так любому встречному ясно, что со мной что-то неладное творится.
А мне после вчерашнего на всех наплевать. Возможно, через несколько дней, как желание вновь станет невыносимым, а в ушах зашумит прибой, я прыгну под поезд… или с крыши нашей девятиэтажки. Да, мало ли способов самоубийства?