Я помолчал. Трудно было сосредоточиться. Я заметил, что в руках у Екатерины — прозрачная пластиковая папка с бумагами.
— Наверное, вы решили, что нет ничего плохого, когда два человека одинаково сильно любят друг друга, — продолжил я, — отчасти вы правы. Так и есть. Но не в случае с Ингой. Она же любила не человека, а созданный им образ. Собственную Судьбу, но не человека. И спустя какой-то короткий промежуток времени, подобная любовь родила ревность. Такую же дикую и необузданную. Инга не могла понять, как ее Судьба могла общаться с другими. Ведь он ЕЁ, он не может быть с кем-то еще. И ревность ослепила Ингу. Она не позволяла ему ходить в клубы, на вечеринки, уезжать на работу. Она закатывала ему истерики, когда он выходил на полчаса в магазин. Проверяла его телефон, контролировала звонки, следила за тем, как он выносит мусор. В конце концов, она стала запрещать ему выходить на улицу. А он не слушал — да и какой нормальный человек послушает? К тому же, мальчик-мажор больше ценил свою вольную жизнь, чем существование в золотой клетке, словно соловей из сказки.
— И она убила этого человека?
Я улыбнулся и покачал головой:
— Это хороший финал для фильма, а не для реальной жизни. Нет. Она сбежала. От этой страсти, от безумной любви, от созданного образа. Собрала вещи и уехала в соседний город, а потом еще дальше, и еще. Даже не уволившись, не уладив все свои дела. Она бежала от Судьбы, с которой так хотела поиграть. От безумной страсти, которая охватила не только ее тело, но и сознание… Я встретил ее на вокзале в одном небольшом городе. Тогда-то и записал ее историю. У Инги были желтые ногти, огромные набухшие синяки под глазами, распухшие губы. Она непрерывно курила, а еще от нее пахло пивом. Много раз, пока продолжался ее рассказ, на Ингу накатывала истерика, она не могла говорить — то захлебывалась в слезах, то хохотала, вскакивала со скамейки и бегала вокруг меня, размахивая руками. Безумная женщина. Она до сих пор верит, что убежала от собственной Судьбы.
— Но зачем она убежала? По-моему это глупо.
— Есть три типа людей, — сказал я, — одни борются со своей Судьбой, другие с ней живут, а третьи от нее убегают. Инга решили убежать. А рассуждать о том, глупо это или нет — неправильно. Потому что каждый совершает те поступки, которые считает правильными. Вот вы бы… вы бы, наверное, не убежали от своей Судьбы.
— Я предпочитаю быть хозяйкой своей судьбы, — отозвалась Екатерина, правда, не слишком уверенно.
— Забавно, — улыбнулся я, — и в чем это выражается, если не секрет?
— Хотя бы в вас.
— Вот как. Поверьте, я не ваша судьба, а вы не моя хозяйка.
Екатерина наклонилась вперед, очень близко к моему лицу. Заглянула в мои глаза.
— Я ездила во Вьюжный и встретилась с девушкой из ваших снов. С Аней. — Сказала она, — Я знаю, что вы говорили правду. Вы никакой не псих.
У меня перехватило дыхание. Я вдруг почувствовал запах зимы, холодного ветра, севера. Запах, который преследовал меня в каждом моем сне.
— Вы видели ее?
Екатерина кивнула:
— Вы ей тоже снитесь. Она ждет вас. Я даже привозила ее сюда, но из-за вашей глупой выходки, начальник запретил любое свидание. Поэтому ей пришлось уехать обратно.
— Привозили ее сюда… — эхом повторил я.
— Да. Вчера. Она очень хотела с вами познакомиться. Она реальная девушка. Реальнее некуда.
— Я всегда это знал, — пробормотал я. Вдруг закружилась голова.
— Но в среду ей нужно будет уехать в Мурманск на защиту диплома. А вернется только к концу следующей недели.
Екатерина придвинулась еще ближе. Я ощутил легкий аромат ее духов.
— Я всю ночь думала об этом, — сказала она, — я не могу за вас решать, конечно, но вы мне нравитесь. Вы очень хороший человек. Возможно, лучше, чем любой, кого я встречала в своей жизни. И я хочу вам помочь.
— С чего вы взяли, что я хороший человек? Такой же, как все.
— Неправда, — горячо возразила она, — вы не такой, как все! Вы слушаете людей, вы записываете их истории, вы… забираете их боль. Я почти уверена в этом! Те люди, которые находили вас по дороге сюда. Она же непросто так появлялись в вашей жизни. Они интуитивно, где-то там, в душе, знали, что вы поможете им.