– Вы тоже – женщина-ученый? – спросила Лира. На женщин-ученых она смотрела с обычным для Иордана пренебрежением: такие люди есть, но их, бедняг, нельзя воспринимать всерьез, как животных, наряженных для спектакля в человеческую одежду. Но миссис Колтер не была похожа на известных Лире женщин-ученых и уж точно – на этих двух пожилых дам, других гостий. Лира спросила ее, на самом деле ожидая отрицательного ответа, потому что миссис Колтер выглядела роскошно и сразу очаровала Лиру. Лира не могла отвести от нее глаз.
– В общем-то, нет, – сказала миссис Колтер. – Я член колледжа леди Ханны, но по большей части моя работа проходит вне Оксфорда… Расскажи мне о себе, Лира. Ты всегда жила в Иордан-колледже?
За пять минут Лира поведала ей все о своей полудикой жизни: о своих любимых маршрутах по крышам, о битве на Глинах, о том, как они с Роджером поймали и поджарили грача, о своем плане захватить каял у цыган и уплыть в Абингтон… Рассказала даже (оглянувшись и понизив голос), какую шутку они сыграли с черепами в крипте.
– И явились их привидения прямо ко мне в спальню – без голов! Говорить они не могли, булькали только, но я сразу поняла, чего они хотят. Поэтому утром спустилась и переложила монетки на место. А то бы могли меня убить.
– Значит, ты не боишься опасностей? – с восхищением сказала миссис Колтер. Они уже сидели за столом, рядом, как и надеялась миссис Колтер. Лира совершенно не обращала внимания на Библиотекаря, сидевшего по другую руку, и весь вечер проговорила с миссис Колтер.
Когда дамы перешли в соседнюю комнату пить кофе, леди Ханна спросила:
– Скажи мне, Лира, тебя собираются отправить в школу?
Лира посмотрела на нее с недоумением.
– Я не… не знаю… Наверное, нет, – добавила она на всякий случай. – Я не хотела бы их затруднять, – лицемерно пояснила она. – И чтобы на меня тратились. Лучше, наверное, жить в Иордане и чтобы меня обучали Ученые, когда у них найдется время. Раз уж они здесь, это, наверное, будет бесплатно.
– А твой дядя, лорд Азриэл, имеет на твой счет какие-то планы? – спросила другая дама, ученая из другого женского колледжа.
– Да, – сказала Лира, – думаю, что имеет. Но не насчет школы. В следующий раз он собирается взять меня на Север.
– Да, помню, он мне говорил, – сказала миссис Колтер.
Лира моргнула. Две ученые дамы чуть выпрямились в креслах, а их деймоны, либо хорошо воспитанные, либо апатичные, только переглянулись.
– Я встретила его в Королевском Арктическом Институте, – продолжала миссис Колтер. – Отчасти из-за этой встречи я и приехала сегодня сюда.
– Вы тоже путешественница? – спросила Лира.
– В некотором роде. Я была несколько раз на Севере. В прошлом году я провела три месяца в Гренландии, вела наблюдения за Авророй.
Вот оно! Теперь для Лиры ничего больше на свете не существовало. Она смотрела на миссис Колтер с благоговением и, затаив дыхание, слушала ее рассказы о постройке иглу, охоте на тюленей, о переговорах с лапландскими ведьмами. Обе ученые женщины ничего такого волнующего рассказать не могли и сидели молча, пока не пришли мужчины.
Позже, когда гости стали расходиться, Магистр сказал:
– Лира, останься. Мне надо поговорить с тобой минуты две. Иди в мой кабинет, дитя; сядь и подожди меня.
Озадаченная, усталая, взволнованная Лира подчинилась. Слуга Казинс отвел ее в кабинет и нарочно оставил дверь открытой, чтобы наблюдать за ней из прихожей, пока он подает гостям пальто. Лира поискала глазами миссис Колтер, но ее не было видно, а потом вошел Магистр и закрыл дверь.
Он тяжело опустился в кресло у камина. Его деймон вспорхнул на спинку и сел возле его головы, уставив старые глаза на Лиру. Тихо шипела лампа.
– Итак, Лира, – сказал Магистр. – Ты беседовала с миссис Колтер. Тебе понравилось то, что ты услышала?
– Да!
– Она замечательная женщина.
– Она чудесная. Никого прекраснее я не встречала.
Магистр вздохнул. В черном костюме и черном галстуке он был больше всего похож на своего деймона, и Лира вдруг подумала, что однажды, очень скоро, его похоронят в крипте под Капеллой и художник вырежет изображение его деймона на медной табличке и имена обоих на одной строке.
– Мне надо было поговорить с тобой раньше, Лира, – сказал он, помолчав. – Я и собирался, но время, кажется, идет быстрее, чем я думал. Здесь, в Иордане, ты жила в безо пасности, милая. И, надеюсь, счастливо. Тебе нелегко было слушаться нас, но мы тебя очень любим, и ты всегда была хорошей девочкой. В твоем сердце много доброты и нежности и большая решительность. Все это тебе понадобится. В мире происходит много такого, от чего я хотел бы тебя оградить – оставив здесь, в Иордане, – но это уже невозможно.