Ей хотелось как следует его разглядеть. Получше, чем вчера, когда она заметила его фигуру в окне. Вид у него тогда был задумчивый и нерадостный.
И внешне он на эту роль вполне подходил, только при ближайшем рассмотрении взгляд оказался не столько горьким, сколько печальным.
А жаль. Ей больше подошел бы горький.
Он неплохо держался, это факт. Проглотил оскорбление — ох, уж этот Бинг! — произнес речь и почти не запинался.
По ее мнению, если уж соглашаться на то, что по городу будет рыскать полиция, то уж лучше на такой вариант. Впрочем, ее это нисколько не волновало, главное, чтобы ее никто не трогал.
Поскольку она все равно находилась в городе, Мег решила заодно выполнить несколько заказов и затариться продуктами.
На дверях Углового висела табличка «ЗАКРЫТО». Мег вздохнула. Потом выудила из рюкзака связку ключей, нашла нужный и отперла дверь.
Взяла две пустые коробки и принялась деловито их загружать. Крупы, макароны, яйца, консервы, туалетная бумага, мука, сахар. Заполнив одну коробку, Мег взялась за вторую.
Она тащила к кассе пятидесятифунтовый мешок собачьего корма, когда дверь распахнулась и вошел Нейт.
— Закрыто, — задохнулась Мег.
— Вижу.
— Раз видишь — что ты тут делаешь?
— Занятно. Это я у тебя хотел спросить.
— Да так, кое-что понадобилось. — Она зашла за прилавок, достала две коробки патронов и присовокупила к своим покупкам.
— Я догадался, но обычно, когда человеку кое-что понадобилось, а он берет это из запертого магазина, это называется кражей.
— Это я слышала. — Она взяла из-под прилавка амбарную книгу и пролистала до нужной страницы. — Полагаю, на Большой земле за это арестовывают.
— Совершенно верно.
— Ты и в Лунаси собираешься такую политику проводить?
— Собираюсь. А как же!
Она хохотнула, отыскала ручку и стала записывать.
— Ну, вот что, дай мне тут закончить, а потом можешь вести в тюрьму. Итого за сегодняшний день у тебя уже будет три ареста. Рекорд.
Он облокотился на прилавок и отметил про себя, что она аккуратно заносит все свои покупки в книгу.
— Зря только время потрачу.
— Это точно, но у нас тут дефицита времени не наблюдается. Черт, мыло забыла. Не достанешь? Вон на той полке, «Мэрфи».
— Конечно. — Он принес ей бутылку жидкого мыла. — Вчера я тебя видел из окна.
Она записала мыло.
— Я тебя тоже.
— Ты — полярный летчик?
— И не только. — Она подняла на него бесстрашный взор. — Летчик — это только малая часть.
— А чем еще занимаешься?
— Городской легавый должен это сам распознать.
— Кое-что могу прямо сейчас сказать. Ты сама готовишь. Держишь собаку. А может, и двух, и немаленьких. Ты сама себе голова. Честна, во всяком случае — когда это тебе выгодно. Кофе пьешь черный, а попкорн любишь с маслом.
— Ну, это все на поверхности. — Она постучала ручкой по книге. — А что, шеф Бэрк, слабо поглубже копнуть?
«Прямолинейная», — подумал он. И решил подыграть:
— Я подумаю.
Она улыбнулась своей полуулыбкой, правый уголок рта чуть выше левого.
— Чарлин тебя еще не захомутала?
— Не понял?
— Я спрашиваю, Чарлин уже оказала тебе особо теплый прием?
Он и сам не знал, что его разозлило — вопрос или тот холодный тон, каким он был задан.
— Нет.
— Не в твоем вкусе?
— Пожалуй, нет. А еще не в моем вкусе — обсуждать в таком тоне твою маму.
— Да ты у нас чувствительный, да? Не волнуйся. Все знают, что Чарлин ни одного симпатичного мужичка не пропустит. Но дело в том, что я не пользуюсь объедками с ее стола. Но поскольку ты к таковым не относишься, возможно, я и дам тебе шанс копнуть глубже.
Она закрыла амбарную книгу и убрала на место.
— Не поможешь в машину загрузить?
— Конечно. А ты разве не на самолете прилетела?
— На самолете. Но мы с одним другом махнулись транспортными средствами.
— Хорошо. — Он взял мешок с собачьим кормом на плечо.
На улице ее ждал пикап красного цвета. В кузове лежала резина. В кабине в специальной стойке стояли дробовик и винтовка.
— Ты охотишься? — спросил он.
— Смотря на кого. — Она закрыла борт кузова и улыбнулась. — Как тебя сюда занесло, шеф Бэрк?
— Нейт. Зови меня Нейт. Я тебе скажу, когда сам узнаю.
— Что ж, довольно честно. Может, на Новый год увидимся. Посмотрим, как мы умеем общаться с народом.
Она села в машину, включила зажигание. И под знакомую мелодию «Аэросмит» вырулила на дорогу. Она поехала на запад, туда, где солнце уже склонялось за горные вершины. Горы сияли золотом, а в воздухе сгущались сумерки.
Нейт посмотрел на часы — четверть четвертого.
ГЛАВА 4
Запись в дневнике 14 февраля 1988 года
Ну и мороз! Мы об этом не говорим, чтобы не свихнуться, но здесь я напишу. А когда-нибудь потом — скажем, в июле, сидя на веранде с баночкой пива, обмазанный мазью от комаров, которые тучами будут виться вокруг, — я буду смотреть на эту Стерву и вспоминать, как все было.
Я буду знать: я там был, я это сделал. И пиво от этого будет только слаще.
Но пока на дворе февраль, до июля еще дожить надо. А здесь нами правит Стерва.
Из-за ветра мороз ощущается градусов в тридцать пять — сорок.
При таких температурах пара градусов в ту или другую сторону уже не имеют значения. Из-за мороза у нас отказал один фонарь, и у меня сломалась «молния» на парке.
Поскольку ночь длится шестнадцать часов, ставить и снимать палатку нам приходится затемно. Отлить — и то превращается в утомительную и унизительную задачу. Но мы не падаем духом. По большей части.
Такого опыта нигде не купишь. Когда мороз дерет тебе так, как можно жить только в горах. Если набраться смелости и на минутку выйти из укрытия, перед тобой предстанет северное сияние, такое яркое, такое электрическое, что кажется, схвати его — и можно будет от него подзарядиться. И тогда понимаешь, что хочешь жить только здесь.
Мы продвигаемся медленно, но не отказываемся от своей цели — покорить вершину. Нас сильно задержали снежные завалы — какое-то время назад тут прошла лавина. Интересно, сколько ребят здесь стояли лагерем, до того как лавина накрыла их всех и смела с лица земли. И как скоро гора шевельнется, расправит плечи и погребет под снегом пещеру, которую мы так старательно себе копали.