— Все нормально, просто вы неожиданно появились, — я немного нервно улыбнулась, — Так значит вы сестра Алика?
— Старшая сестра, все верно… — она протянула мне руку, — Татьяна.
— Александра, — я слегка пожала ее ладонь и, честно говоря, была немного удивлена ответным рукопожатием, — Но лучше Саша…
— Очень приятно, Саш… Зови меня Таня!
— Ладно, Таня…
Вот так и завязался первый разговор на какую-то тему… я даже не вспомню, о чем мы говорили! Просто было безумно интересно общаться с этой молодой женщиной. Мы очень долго проторчали на балконе — пока у меня не кончились сигареты и мы не поняли, что жутко замерзли. Зайдя обратно в комнату, мы обе попали под шквал вопросов типа "Где вы были?" и "Чем вы там занимались?" В тот вечер нам больше не удалось поговорить… Зато после новогодней ночи я все чаще стала ловить себя на том, что думаю о Тане, и мне это было чрезвычайно приятно. Потом Алик стал в шутку говорить, что я, похоже, окрутила его сестру, потому как она постоянно обо мне спрашивает. И я была рада слышать это… А потом мы с Аликом стали отдаляться друг от друга. Я все чаще думала о нем, как о друге и коллеге по работе, а не как о своем парне. Мы реже встречались вне отдела. Почти не созванивались. Каждый раз у меня находилась причина избегать его… Зато вот Татьяну я встречала везде и постоянно, как будто жизнь сама сталкивала нас. Возможно, так и было, но… я не могла признаться в очевидной вещи — я была влюблена. Когда я все же набралась смелости и призналась в этом в первую очередь себе, мне стало страшно… И это не смешно. Меня охватило чувство легкой, но неуходящей паники! Для меня это было в новинку — влюбленность в женщину… Я, конечно, никогда не была женоненавистницей. Наоборот, очень многие женщины вызывали у меня чувство трепета, восхищения, обожания… К таким, например, относится и моя учительница истории, как банально это не прозвучит. Но здесь было другое чувство. Если бы Танька была парнем, я бы, не задумываясь о последствиях, с головой нырнула бы в этот омут! Но… видимо воспитание, замешанное на кавказских принципах, давало о себе знать. В голове кружилась кавалькада мыслей — а что скажет мама? А что решит сестра? "Представляю, как рассердится папа…" Ей-богу! Чувствовала себя Малышом, которого поставят в угол за разбитую, кстати не им, люстру… В какой-то момент я поняла, что если не изменю чего-то, то сойду с ума, просто напросто! Я перестала отвечать на Танькины звонки, я не включала аську, я старалась свести все встречи с ней к минимуму… Теперь я более чем уверена, что тогда я сильно обидела ее. Потому что знаю — она чувствовала то же самое, это было видно по глазам. Кто-то называет это совестью… Я привыкла называть вещи своими именами. Я — струсила! Я — сбежала…
Я оформила перевод в Мурманский убойный отдел ГУВД, выдержала неслабый скандал со стороны мамы, сухо попрощалась с Аликом, выслушала последние наставления отца: "Хоть замуж когда соберешься — позвони что ли…", поцеловала на прощанье сестренку и уехала. Тане я не звонила… *
— Вы так и не разговаривали после этого? — мягкий голос Кристины и ее ладонь, легшая мне на руку, вернули меня в спальню. Я и не заметила, что говорила вслух…
— Нет… Я не знаю что с ней, где она…
— Ты все ещё любишь её?
Что я могла ей ответить, глядя в глаза? Я знала, что не могу ответить «да» — это было бы ложью, но и «нет» сказать я тоже не могла. Я просто пожала плечами и посмотрела на часы: — Котёнок, уже четыре утра… Можно я посплю хотя бы оставшиеся три часа, а? — она улыбнулась и подоткнула мне одеяло, когда я свалилась на подушки, — Спасибо, мамочка…
Утро началось весело… потому как разбудил меня не будильник, а резкий удар по носу. Находясь частью сущности еще в объятиях Морфея, я поморщилась, убрала треснувшую меня ладонь с лица и ворчливо произнесла: — Черт… Насть, ты когда-нибудь научишься спать спокойно? — после чего попыталась стряхнуть ее с себя. Тут-то и раздался недовольный голос, разбудивший меня окончательно: — Какая я тебе Настя, ёханый бабай?! Раскрыв глаза, я медленно повернула голову и уставилась на… Кристину, мило посапывающую на моем плече. C трудом сдерживая смех, я выкарабкалась из кровати и отправилась в ванную. Приняв контрастный душ, дабы окончательно прийти в себя, я выключила воду и… Пронзительный визг не дал мне даже толком вытереться. Накинув халат, я как ошпаренная влетела в кухню, столкнувшись со всей дури в дверях с Лёхой. В две глотки мы и проорали:
— Что случилось???!!!
Кристина забралась с ногами на диванчик — как только ещё на спинку не залезла?! — и, с выражением дикого ужаса в глазах, трясущейся рукой показывала куда-то в угол. Лёха глубоко, с чувством, вздохнул и отправился умываться… Я же, спокойно рассмотрев то, на что она указывала, перевела взгляд на девушку и, пожав плечами, спросила:
— Ну, мышонок… Ну и что?
— Кккак это, ЧТО?! Это же… как ты можешь так спокойно… Мама!!! — это мышка попыталась вернуться к дивану, — Боже… — голос стал плаксивым до невозможности, — Саааш… Убери ее!
— О, господи… Гектор! А ну, иди сюда, маленький проказник! — спокойно взяв мышонка в руки, поворачиваюсь к Тине.
— Нет!!!
— Тин, хватит орать! Уверяю, он тебя больше боится…
— У тебя ручной мышонок?!
— У меня ручной грызун! Это не простой мышонок… — подхожу к шкафу и сажаю малявку обратно в клетку, — Интересно, как ты оттуда выбрался, чертяка?
После завтрака и короткого «совета», на котором было решено, что Кристина остается дома — в школу не ходить, никому не звонить, дверь не открывать и вообще… «Дома огромная библиотека — поищи чего-нибудь и сиди, читай!», мы с Лёхой отправились на работу. Уже по дороге мне на трубу умудрился дозвониться наш «горячо любимый» майор и проорать, что ожидает нас пред свои очи немедленно, как войдем в здание. Естественно, я не успела вставить и слова! Заговорщически переглянувшись, мы поперлись на Ленина кружным путем…
— Как обстоят дела по убийству подростка на Кирова?!
— Работаем, товарищ майор.
— Плохо работаете, капитан! Плохо! — невысокий плотный мужик, чуть старше меня, расхаживал по кабинету у нас перед носом и, широко жестикулируя, выговаривал нам свои «фэ», — Мне уже из главка звонили… Вы почему мне не доложили, что там Саблин фигурирует?!
— Я докладывал, товарищ майор, — вставил реплику Лёха.
— С вами, лейтенант, я потом отдельно поговорю! Сейчас меня интересуют действия вашего непосредственного начальника…
— Мой отчет лежит у вас на столе, товарищ майор, — я отчаянно пыталась не «закипеть», — Если бы вы читали его…
— Что??? Что вы себе позволяете, Максимова?! — он развернулся и резко подскочил ко мне, — Не забывайтесь! Вы всего неделю, кажется, с новыми погонами ходите? Не скрою, не хотел подписывать приказ о вашем повышении… — он вернулся за свой стол, — Идите, работайте! Чтобы завтра с утра, отчет о проделанных мероприятиях был у меня на столе.
Войдя в собственный кабинет, я в сердцах саданула кулаком по столу и тихо выматерилась себе под нос.
— Ладно, Сань… Не заводись!
— И не думала! Что там эксперты?
— Тот же нож…
— Тааак… — я присела на наш диванчик и задумалась. Лёшка терпеливо ждал, — Есть одна мыслишка… Но очень уж она натянуто смотрится.
— Саш, именно твои «мыслишки» всегда оказываются самыми дельными… Излагай!
— Мне кажется, что тот кто пришил Александрова, хорошо его знал… Настолько хорошо, что смог без лишнего шума ударить его и уйти незамеченным. Точный удар… Явно с очень близкого расстояния!
— Эксперты сказали, что рана очень глубокая…
— Вот… И Кристина тоже очень неплохо знает его. Я думаю, что убийство матери Хмельницкой, ни что иное, как намек ей — не болтай! Иначе и с тобой тоже будет. Наверняка, мать успела ей что-то сказать, если умерла у нее на руках. К тому же… Ты заметил, что у Кристины на пальце свежий глубокий порез?