Рыцарь странствовал по континенту уже больше семидесяти лет. Как и откуда он появился в христианском мире лон Рууд не отвечал. Лишь говорил, что очнулся после долгого сна. Потом нашел первого человека со светом внутри. И, как настоящий боец, полностью посвятил жизнь войне.
Когда достаточно освоился в новом мире, выбрал для себя сторону, за которое стоит воевать. Сначала как рядовой оруженосец. Потом, уже под другой личностью, представлялся рыцарем. И быстро вошел в число лучших воинов королевства. Потом еще раз, только под другим именем и с иной внешностью.
Коерт понимал, что благородная семья лон Рууд не мог появиться из воздуха. Были и записи в геральдических книгах, и родственные связи с другим фамилиями, и древние вассальные присяги. Монах подозревал, что когда-то в мире жил настоящий Виллем лон Рууд, которого в какой-то момент заменило чудовище. И вряд ли человек остался в живых. Но на прямой вопрос рыцарь-оборотень ничего не ответил.
Лон Рууд оставался чужаком, осколком прошлого, потерянного мира. Который по сути не должен был существовать одновременно с людьми. Для христиан все ответы даны в Библии. А чудовищу пришлось сформулировать цель самостоятельно.
Оно выбрало войну. И постепенно погрузился в культуру рыцарства. И даже на этой основе смог выстроить взаимопонимание с людьми. Воин, который говорит на том же языке, что и другие воины.
— Смотри, — сэр Виллем указал рукой на небо. — Предстоит пройти последние мили.
— Ты же знаешь, я не вижу. На что это похоже?
— Поймешь, если когда-нибудь окажешься далеко на севере. Ночью небо светится. Ярко-зеленые полосы, круги и зигзаги. Здесь тоже самое. Только в центре — человек.
— Значит, ты видишь подобное и над мной?
— Нет. Ничего похожего. Несравнимые величины.
За время пути монах пытался понять природу этой силы или света, которая якобы исходило от него. Чудовище отвечало очень неохотно. Насколько понял Коерт, дело оказалось не в каких-то тайнах. Для рыцаря это было сродни попытке объяснить глухому суть музыки. Он долго подбирал слова и часто указывал, что лоренцианец не в состоянии понять полностью.
Мысленно монах нашел подходящее сравнение. Это походило на поиск пригодной для питья воды. Коерт в глазах рыцаря представлялся лужей со стоячей водой. Можно утолить жажду, но только если выбора нет. Чем бы не была та самая сила или свет, от монаха ее исходило совсем немного. И чудовище получало то, что нужно, ценой больших усилий.
А тот человек, к которому они приближались, представлялся бурной горной рекой. Что несет чистейшую воду из таявших ледников. И можно просто лечь на берегу и больше никогда не волноваться о жажде. Рыцарь однажды проговорился, что прежде не встречал столь одаренный светом людей.
Обилие света означало, что лон Рууд мог удаляться на большее расстояние, сохраняя человеческий облик. И, насколько смог понять бывший лоренцианец, даже стать сильнее и открыть какие-то еще возможности, о которых рыцарь не стал говорить.
— Сэр Виллем, ты уже можешь воспользоваться силой этого человека?
— Нет. Слишком далеко. Первая связь только вблизи.
Вскоре Коерт заметил в полумиле столб дыма. Тонкий и светлый. Дым из печной трубы, а не от крыши горевшего дома. Монах покосился на рыцаря. И непроизвольно вздрогнул. Его спутник снова начал меняться. Только в обратную сторону. Стал увеличиваться в размерах, кожа заметно побледнела.
Помня прошлый опыт, Коерт опустил взгляд на дорогу. За минувшие дни он привык к человеческому облику спутника и уже без опасений смотрел на его лицо. Но сейчас снова появилась угроза увидеть истинную морду создания.
— Сэр Виллем, ты теряешь человеческую облик.
— Знаю. Поступаю честно, — речь рыцаря-оборотня снова стала неразборчивой. — Сразу показываю, кто такой. Уже недалеко.
Они все ближе подходили к поселению. Вдоль дороги потянулись засеянные поля с созревающим урожаем. В посевах пшеницы были хорошо заметные просеки. Такие обычно оставляли всадники, во весь опор промчавшиеся через поля. Противостояние Клойлатцена и Маарлатце добралось и сюда.
Вскоре приблизились к окраине поселения. Из всех шести-семи дворов только в одном растопили печь и готовили еду. Похоже, вся остальная деревня вымерла. Коерт не услышал ни лая сторожевых собак, ни прочей дворовой живности. У монаха появилось дурное предчувствие.
— Сэр Виллем, он уже здесь, в этом доме?
— Близко. Очень.