— Нет. Вставай. Нельзя останавливаться. Совсем рядом армия маанотов. Поднимайся. Иначе заставлю.
Сарина поднялась на ноги и побрела следом за всадником. Но не выдержала и тихо проговорила в спину отъехавшего монаха-воина. Зная, что тот точно услышит каждое слово:
— Все равно ты долго не проживешь. Я теперь умею показывать правду.
Монах-воин не стал ничего говорить в ответ. Но отреагировал. Девушка почувствовала резкую вспышку боли в груди. Едва удержалась на ногах. Но в конечном счете не пожалела.
До вечера больше не разговаривали. К концу дня продвинулись еще на четыре мили. Начался сезон осенних дождей и идти было непросто, особенно блаженной деве. По пути часто останавливались, чтобы отдохнуть и поискать сухой хворост. В такую погоду спать без постоянного огня стало опасно для здоровья.
Во время одной из таких стоянок к ним выбежал крупный заяц, набравший жира к зиме. Заяц остановился в дюжине шагов от них, встал на задние лапы и неподвижно замер. Монах смог убить его метким броском камня. Когда выбившаяся из сил Сорина отказалась идти дальше, спутник сжалился и согласился остановиться на ночевку в хвойной роще. Орель обдирал добычу, девушка собрала подстилку из еловых ветвей.
Монах-воин удовлетворил первый голод сырым мясом. Оставшееся подвесил над костром. Когда заяц приготовился, Орель честно разделил остатки пополам. Также бросил девушке два сухаря, столько же взял себе. В тишине поели.
Глава 30
После ужина Орель опустился на колени, сложил руки и вполголоса прочитал несколько молитв. Одну девушка разобрала и узнала, но две остальных показались незнакомыми. Впрочем, дома ее учили только «Отче наш».
Сорина вытащил из седельной сумки одеяло, завернулась в него. Увидела, что при дыхании изо рта вырывался пар. Уже стоило ложиться спать, но девушка решила поговорить со спутником.
— Зачем ты молишься? Никто же не видит, кроме меня. А передо мной нет смысла притворяться, я знаю правду.
— Иисус на небе все видит, — совершенно серьезно ответил монах.
— Смеешься?
— Нет.
В тот вечер путники больше не говорили. Сорина легла спать на хвойную подстилку, монах-воин остался сидеть у костра. Когда девушка проснулась, ей показалось, что спутник за ночь так и не пошевелился.
Утром вновь двинулись в путь. Хотя Сорина сомневалась, что у них было какое-то конкретное место, куда нужно дойти. Скорее, брат Орель хотел оторваться от маанотского войска, оказаться в новых землях и продолжить воинскую жизнь.
Спустя час девушка окликнула спутника:
— Посмотри на свои руки.
Монах опустил взгляд на ладони, в которых держал поводья. Кожа на ладонях побледнела, пальцы вытянулись и оканчивались загнутыми когтями. Сквозь человеческий облик проявилась его истинная натура.
— Теперь я тоже управляю твоей внешностью.
— Никогда так не делай, — монах оставался спокоен. — Случайного свидетеля пришло бы убить. И вина ляжет на тебя.
— Знаю. Но помни, отныне я могу в любой момент показать твое настоящее лицо. То, что вместо лица.
— Без разницы.
— Врешь. Тебе нравится играть в рыцаря. Это я успела понять. Чтобы все вокруг восхищались, слагали баллады, а герцоги и короли щедро награждали. Но теперь я могу тебя всего этого лишить.
Брат Орель молчал. Долго. Они прошли мили полторы, прежде чем монах заговорил. Он повернулся к девушке и коротко спросил, словно не было протяжной паузы в разговоре:
— Чего ты хочешь?
— Отпусти меня.
— Нет.
— Найти другого человека. Договорись. Пусть служит добровольно.
— Я не встречал таких же сильных, как ты. С тобой мне хорошо. Придется выдрессировать тебя.
Сорина молчала. Она ожидала другого развития разговора. Понимала, что спутник вряд ли согласился бы дать ей свободу. Но рассчитывала на начало торговли с монахом-воином, попытку договориться. Но тот лишь пообещал еще больше боли. Вскоре девушка решила подступиться с другой стороны:
— Я могу заставить людей нападать на тебя. Как того несчастного пилигрима. В тот раз получилось неосознанно. Но я учусь. Помнишь вчерашнего зайца? Это я призвала и заставила замереть.
— Ты не станешь этого делать.
— Стану. Просила же воинов спасти все эти годы. Хоть и понимала, что шансов победить у них совсем мало.
— Нет. Успел тебя узнать.Каждый раз просишь. Чтобы помогали по своей воле. Заставить пойти на смерть не сможешь. Стыдишься, что поступила так с пилигримом. Залезла к нему в голову и все там сломала. Лишила свободы воли. Самого важного, что дал твой Иисус человеку.