Выбрать главу

Пользуясь свободным временем, я много размышлял, смогу ли применить здесь знания из своего мира. И не могу сказать, что придумал что-то дельное. Этот мир, с появлением в начала двадцатого века одаренных пошел по иному пути, и многие мои знания были ему просто чуждыми. А технологически во многих аспектах местная реальность вовсе ушла далеко вперед, так что мне наоборот приходилось догонять развитие, расширяя понятийный аппарат.

Но больше от идеи даже предварительных расчетов привнести что-то новое, меня отвадило нечто другое. Ведь для того, чтобы занять пустующую нишу, даже если ее найду, требовалось предпринимать поистине титанические усилия: для производства, казалось бы, элементарной вещи необходимо часто развивать даже не одну отрасль. Да и я, как гуманитарий, вряд ли смогу воспроизвести технологическую цепочку сложнее, чем производство английской булавки. Это еще не говоря о востребованности новинок в обществе — что вообще лотерея, даже не беря в расчет технические вопросы продвижения или сбыта.

Да, есть и другие пути. Можно позаимствовать собственность интеллектуальную, но… Написать историю о мальчике-волшебнике-который-выжил? Да даже если я смогу это сделать, или найти грамотного исполнителя, рассказав ему вехи сюжета и желаемый стиль изложения истории, перспективы у подобной книги так себе. Далеко не факт, что популярные в моем мире вещи взлетят здесь — совершенно другое восприятие мира, иные направления массовой культуры.

Даже в моем мире сверхпопулярные вещи, будучи написанными не в свое время, вряд ли приобрели признание — ну какую популярность мальчик-волшебник получил бы допустим во время Карибского кризиса? Тем более, есть и другие примеры — изобретатель велосипеда потратил всю жизнь на свое детище, умер в нищете, а его творение приобрело признание только много после.

Но со сноубордом же совершенно иной случай. В Америке наверняка давно есть сноусерф, к которому здесь Джейк Карпентер по каким-то причинам не приделал ножные крепления. Так, как это произошло во второй половине двадцатого века в моем мире, создав столь простым на первый взгляд действием новую сверхпопулярную субкультуру.

И ведь здесь, в этом мире, широко распространены и популярны горные лыжи — вокруг Архангельска больше двух десятков курортов на любой вкус и кошелек, с уже давно наспанным искусственным снегом. Горнолыжных курортов, куда мне все никак не выбраться.

Конечно, будь я простым парнем с улицы, перспектив со сноубордом никаких бы не было — такие гении-изобретатели табунами пороги инвесторов околачивают. Но сейчас сама ситуация благоприятствует. У меня есть средства и специально обученные люди, вернее возможность их найти.

Найти тех, кому можно поручить выполнение работ на основе словесных объяснений и кривого эскиза — художник из меня такой же прекрасный, как и технарь. И самое главное, у меня есть окружение, которое позволит быстро популяризовать это вид спорта. Потому что на признание в моем мире сноуборду потребовалось немало лет, а в Европе сноубордистов долгое время даже не пускали на большинство горнолыжных курортов.

— Ловушка псевдоэлитарности коварна, — выходя из состояния спокойной задумчивости, глянул я Валере в глаза, сбив его на полуфразе фантазий о катаниях с гор на дверях.

Замолчав, принц внимательно на меня посмотрел, не став переспрашивать.

— Человек животное стадное, — продолжил я мысли вслух. — И при достижении определенного уровня благополучия он стремится в первую очередь быть не хуже других. А когда человек достигает определенного уровня достатка, позволяющего не напрягаться о перспективе завтрашнего дня, то он и вовсе старается выделиться из толпы.

— Ты это к чему? — поинтересовалась заинтересовавшаяся вдруг моими словами Эльвира.

— Я это к тому, что с ростом благосостояния наступает момент, когда индивидуальное потребление для отдельного члена общества в первую очередь становится демонстрацией социального статуса, — объяснил я и обернулся к Валере: — Сколько твой «Inseguimento» стоит?