Живописная холмистость ландшафтов неслучайна. Художнику XV века, не владевшему еще в совершенстве законами перспективы, было гораздо легче таким образом писать глубокое пространство. Холмы здесь как естественные преграды, преодолевая которые, взгляд зрителя устремляется к горизонту. У самого же горизонта горы и деревья подернуты голубоватой дымкой, мы видим их будто сквозь слой воздуха и света. Этот изобразительный прием можно назвать световоздушной имитацией перспективы.
В искусстве исторических Нидерландов пейзаж не выделился, подобно портрету, в самостоятельный жанр, хотя среди северных мастеров было много талантливых пейзажистов — Ян ван Эйк, Рогир ван дер Вейден, Хуто ван дер Гус, Ганс Мемлинг. В их манере исполнения пейзажа чувствуется та же тщательность и стремление к достоверности, как и в изображении предметов интерьера.
Самая знаменитая пейзажная «цитата» из нидерландской живописи. Воображаемый «портрет» средневекового города, каким он, наверное, в идеале виделся художнику. С высокого парапета, на котором стоят две фигурки, обширный ландшафт открывается сразу, целиком. Это зрелище захватывает и восхищает, невольно поражаешься, насколько тщательно выписана каждая, даже самая незначительная, деталь. Этот пейзаж в немного упрощенном виде процитирует чуть позднее Ван дер Вейден в своей картине «Св. Лука, рисующий Мадонну».
Дирк Баутс
Творчество Ван дер Вейдена весьма значимо для дальнейшего развития северного искусства. Его композиционные решения и художественные приемы легко узнаются в живописи нидерландских и немецких мастеров второй половины XV века. Порой это близкие копии, порой — варианты творческого переосмысления стиля талантливого предшественника.
Дирк Баутс (Боутс) был художником, искусство которого сформировалось под влиянием Рогира. Возможно, он даже был его учеником, поскольку ранние работы Баутса очень близки к произведениям Ван дер Вейдена: молодой художник будто демонстрирует, насколько совершенно он владеет техникой знаменитого мастера. Однако Баутс отнюдь не ограничивается подражанием, его оригинальный живописный стиль достоин самой высокой оценки. Ему удалось соединить возвышенную созерцательность религиозной картины и убедительный рассказ о реальном мире. Многие персонажи Баутса портретны, в их чертах совсем нет идеализации. С наблюдательностью на грани проницательности художник выбирает подходящие типажи для героев своих картин. Точно так же Баутс легко и органично вписывает небольшие натюрморты в религиозные сцены. Полупрозрачные бокалы темного стекла, глиняная посула, оловянные тарелки с цветными солнечными бликами по краям, надломленный простой крестьянский хлеб — все это вносит в восприятие церковной картины толику реального мира, заставляя зрителя глубже сопереживать происходящему.
Алтарь был заказан Баутсу членами братства Святого причастия. Центральная картина — «Тайная Вечеря», а по сторонам изображены четыре сцены из Ветхого Завета, которые толковались как прообразы будущего Таинства евхаристии (причащения): встреча Авраама и Мельхиседека, иудейская пасха, сбор манны, ангел, приносящий еду пророку Илие в пустыне. В работе над алтарем Баутсу помогали два теолога, вероятно, поэтому богословская программа алтаря столь сложна и оригинальна. Для главной картины выбран момент самого Таинства евхаристии, когда Христос преломляет хлеб и говорит ученикам: «Приимите, яднте: сие есть Тело Мое» (Мк. 14: 22). Композиция картины совершенна с точки зрения построения перспективы и уравновешенности композиции. Апостолы изображены в идеальном, равномерно освещенном пространстве, они будто застыли в медитативной сосредоточенности, внимая словам Иисуса Христа.