— От этой болезной несёт такой цветочной вонью, — я всё же чихнула.
Гость откинул голову назад и хлопнул себя по коленям, заходясь в смехе. Марго злобно зыркнула на меня и обиженно отвернулась к окну, делая вид, что там есть что-то интереснее.
— Марго, уйди, — безапелляционно заявил Антон и кукла, словно пущенная стрела сорвалась с места.
Я удивлённо проводила её взглядом и поняла, что мне стало стыдно за свою грубость. Не понимаю, что на меня нашло.
— Наверное, мне стоит извиниться, — я поймала на себе испытующий взгляд, — Обычно я не грублю людям.
— А почему сейчас стала?
— Не знаю, просто она меня бесит, — пожав плечами, я оглянулась на родителей, — Они будут в порядке?
— Не переживай, Северина. Просто нам нужно поговорить без свидетелей.
— Я от них ничего не скрываю.
— Совсем? — я согласно мотнула головой, и он нахмурился, — А вот это не правильно. Ты же понимаешь, что отличаешься от других? И обычным людям опасно не только быть рядом с тобой, но и знать о тебе.
— Почему? — я сдерживалась, чтобы не вскочить.
— Ты знаешь кто ты?
— Я… — почему-то врать ему казалось бессмысленным, но я действительно не знала ответа и спросила зачем-то шёпотом, — Вы знаете?
— Могу помочь узнать, если ты позволишь.
Остро ощущая фальшь в последней фразе, я сцепила руки на коленях.
— Вам же, по сути, плевать на моё "позволение". Вы готовы перешагнуть через каждого, кто будет стоять на вашем пути. Скажите мне, Антон, что вам нужно от меня и на что вы готовы пойти, чтобы получить желаемое?
— Ты- уникальное создание, — он жадно пожирал меня глазами и когда я смутилась, подпер подбородок ладонью, — То, что твои опекуны ещё живы, лишь досадное недоразумение. Странно, что ты их ещё не убила или вас не нашли.
Я всё же вскочила, становясь между родителями и этим странным человеком, разведя руки в стороны и пятясь к ним.
— Не смейте трогать их, — прорычала я, ощущая как начинаю изменяться, и пытаясь это контролировать, — Я…
— Почему ты демонстрируешь заботу? Они ведь для тебя посторонние?
Он закинул руки на спинку дивана, демонстрируя олимпийское спокойствие, которое всё же было напускным. На крыльце едва слышно скрипнула ступень. За секунду до того, как открылась дверь, я упёрлась поясницей в стол и, открыв ящик со столовыми приборами, выхватила их, швыряя в сторону входа. Под оглушительный звон металла, сгребла в охапку маму и сбила со стула отца. Кинув их на пол, перевернула стол, загораживая подступ к нам. К моему ужасу, они остались лежать улыбающимися марионетками, продолжая смотреть перед собой застывшими взглядами.
— Северина! — воскликнул Антон, — Здесь никто не причинит тебе вреда. Поверь…
— Тогда почему ты не веришь себе? — борясь с паникой, я оглядывалась в поисках того, что может быть использовано как оружие, — И меня тошнит от твоего страха!
В комнате висела тишина, в которой было слышно тиканье настенных часов. Я закрыла глаза и поняла, что слева нас обходит военный, второй затаился снаружи у окна и готов разбить его, третий уже стоит за перегородкой, спустившись с мансарды, четвёртый загородил собой Антона. Пахло металлом и азартом. Меня готовились убить.
— За что? — выкрикнула я, отчаянно сжав в ладони подвернувшийся кухонный нож, — Перестаньте!
— Не вздумай питаться, — предостерегающе раздалось из- за столешницы, однако никто не приближался, как будто выжидая.
ошеломлённо переваривая информацию, я вдруг с ужасом поняла, что они дают мне время начать пожирать… родителей. Все в этом доме были уверены, что сейчас я именно это и сделаю. Выдохнув и уняв дрожь в теле, я медленно встала и, подняв руки над головой, вышла из своего укрытия. Сосредоточенно разглядывая меня, Антон шагнул из-за спины своего защитника, но тот неаккуратно задвинул его и хрипло приказал:
— Брось оружие.
Я подчинилась, роняя нож на пол, опустила руки и, закусив губу, обвела присутствующих тяжёлым взглядом.
— Делайте то за чем пришли, только, — мой голос дрогнул, и я умоляюще закончила, — не трогайте маму и папу.
Удивлённый вздох разрезал пространство.
— Зачем тебе это?
Я смотрела в пол, не желая показывать окружающим злые слёзы, бегущие по щекам. Человек в форме, стоящий перед седовласым, резко шагнул ко мне, запрокидывая моё лицо кверху и пытливо заглядывая в ставшие ультрамариновыми глаза. Его лоб прорезала вертикальная морщина, губы сжались в жёсткую линию, зрачки снова стали узкими. Весь облик изменился до неузнаваемости, и я вдруг вспомнила его. Он вынес меня из леса.