— Так точно, ваше превосходительство, — бойчее отрапортовал Ильмурза. — Господин фельдмаршал! За взятие Измаила. А так-то я пять лет был на турецкой войне. Наш род — доблестный, у-у-у! Мой старший брат Абдрахман отважным воякой был, в башкирском полку участвовал в Северном походе царя Петра! — увереннее, громче говорил Ильмурза. — Там и погиб смертью храбрых.
— А кроме Румянцева какие генералы вами командовали? — поднимая светлые кустистые брови, продолжал расспрашивать Волконский.
— Всех уже не помню, ваше превосходительство! Давно ведь война была, у-у-у как давно. Наши башкирские полки подчинялись генералу Мусину-Пушкину.
— Верно! — обрадовался Волконский.
— Офицера помню, Кутуза.
— Кутузова?
— Во-во, Кутузова, — подтвердил Ильмурза.
— А обо мне на войне не слыхал?
— Не слыхал! — Тотчас Ильмурза поправился: — Может, и слыхал, да забыл — много воды утекло с тех пор.
— Верно, — кивнул Волконский, — я же молодым тогда был; как теперь узнаешь?.. И я начинаю многих ветеранов турецкой войны забывать!.. — Он устало опустил веки. — А где твоя медаль за Измаил?
— Дома. Не поеду же я торговать на базаре дровами с боевой медалью! — Ильмурза говорил с оттенком обиды. — Конечно, в мечеть или по праздникам иду с медалью, при полном параде.
— Молодец что свято хранишь столь высокую награду. Ну, за дрова с тобою разочтутся сполна. Будь здоров, зауряд-хорунжий!
И, уходя в губернаторский дом, Волконский сказал себе: «Бывалый солдат. Смышленый. Расторопный. Такие башкиры нам крайне нужны».
2
Вечером Волконский долго сидел один в кабинете, свеча лепестком огня освещала широкий письменный стол, ковер на полу, а углы комнаты тонули во мраке. Встреча с Ильмурзой разбудила воспоминания о военной молодости. Сейчас Григорий Семенович увенчан всеми орденами Российской империи, член Государственного совета, любим и почитаем дворянством и высшими сановниками, но молодость ушла безвозвратно. Тут уж ничего не поделаешь — ушла… В ту далекую пору мечтал о славе, о чинах, о наградах! Отец, князь Семен Федорович, был в Петербурге большим человеком, с ним считались. Не потому ли юный Волконский всего три месяца пробыл командиром полка карабинеров в сибирском захолустье, как его перевели в Первую армию, и в том же 1769 году он был удостоен за отличие в боях с турками Георгиевского креста — награды для русских офицеров наиславнейшей!..
Война с крымскими татарами — и генерал-лейтенант, и кавалер орденов Святой Анны и Святого Александра Невского. В Мачинском походе лично ввязался — генерал! — в рукопашную схватку, был ранен вражеским штыком в голову и получил звание генерал-аншефа. Генерал был умным и действительно смелым не по чину, а по присяге!
Фельдмаршал Александр Васильевич Суворов любил его, баловал и называл «неугомонным Волконским».
А годы, десятилетия шли, менялись в столице цари и министры, и стареющего Григория Семеновича постепенно оттирали наглые «баловни судьбы». И нету Суворова. И нету фельдмаршала Репнина, тестя Григория Семеновича.
Царь Александр — крестник Волконского — быстр на высочайшие повеления, вот и назначил князя военным генерал-губернатором в далекий Оренбург, за тысячи-тысячи верст от Петербурга, в зауральские дикие степи.
И крестный отец царя смирился — уехал.
В столице ходили сплетни: дескать, из-за давнего ранения в голову штыком разум князя потемнел, а в Оренбурге служба тихая, великого ума от губернатора не требуется… Услышав такое, младший сын, любимец Сережа, вознегодовал: «Выходите в отставку, отец, иначе станете посмешищем!..» И старшие, Николай и Никита, отговаривали отца принять назначение.
Супруга князя, Александра Николаевна, не согласилась:
— Император относится к Григорию Семеновичу, вашему отцу, благосклонно. Стоит ли обращать внимание на сплетни? Воля императора — нерушима.
И князь подчинился.
Скоро два года, как он управляет обширным Оренбургским краем. Упрекать себя, право же, не за что: царит порядок, в башкирских кантонах — спокойствие. Но закат жизни Григория Семеновича безрадостный: донимают головные боли, а еще сильнее мучает одиночество. Сыновья на военной службе, Сереже еще семнадцать, а уже получил поручика. Старшие, Николай и Никита, в действующей армии. А супруга Александра Николаевна страшится расстаться с Петербургом…