— И ещё, добавил Ралд, — к нам заброшено в тыл несколько диверсантов. Сейчас они в каменном лабиринте, уже в плен десяток наших захватили. Отряд посылать, мне кажется, бесполезно: в лабиринт для поисков нужно не меньше тысячи, и то шанс невелик, но можно попытаться выманить.
— Как же, — усмехнулся Вождь.
— Все, кто их видел, попадали в плен. Из нашего отряда вчера бойца захватили, Аральна. Что я их засек, даже не догадываются. По моим вычислениям, они охотятся на Вас: попытаются прирезать под шумок. Так вот, есть небольшой шанс заманить их в ловушку. Вы будете приманкой, они клюнут и …
Сказать, что вождю идея использовать его как приманку не понравилась, значит ничего не сказать. Он вообще не переносил Толгона и Ралда на дух. Одно то, что в Толгоне было что-то похожее на эльфа, уже заслуживало ненависти. Ненавидел он и Ралда — за его зоркий глаз, цепкий ум, интуицию и потрясающее умение анализировать. Ралд замечал то, чего не замечали другие, знал то, чего отнюдь не стоит знать, не говоря уж о чём он догадывался. Знал, кто кого любит, кто кого ненавидит, кто зачем пришёл на Арраг — единственный свободный от эльфов кусок крайнего севера, далеко уходящую в бесконечный океан косу, отгороженную от материка бастионами из льда. Ралд легко находил пропавшую иглу, нож, вора… Он вычислял погоду, затмения, прошедшие и будущие события с помощью логических цепочек. Обладатель потрясающей зрительной памяти, неизвестно что не поделивший с эльфами враложец (враложцы — нация, создавшая могущественную империю в тайге и славящаяся ворами, мошенниками, путешественниками и головорезами), он заработал немало врагов по вполне понятным причинам: человек, который всё обо всех знает, обладает громадной властью над другими людьми. И за это, за умение предсказать то, как поступит Вождь, что скажет; за критику некоторых действий Вождя, за отношение к Великому полководцу, столько лет воюющему с эльфами, как к простому смертному, — ненавидел Вождь Ралда. Но Фаганд знал, что ему нужны смелые, расчётливые, предприимчивые командиры. Если бы он ставил командирами не тех, кто достоин, а тех, кому Фаганд симпатизировал, половина достойных бы откололась, с соответствующими последствиями.
— Хорошо, ребята! Если бы все исполняли приказы, как вы, мы бы уже выбили эльфов отовсюду. А идею про приманку я обдумаю, — произнес он, подумав, что если все будут выполнять приказы, как они, то эльфы точно победят.
— Если мы отобьём штурм, наступит перелом в этой войне, я уверен в этом. И мы погоним их назад, на юг — туда, откуда они пришли, и освободим нашу землю.
Толгон и до этого в победе не сомневался, но после того, как его похвалил вождь, поверил в неё окончательно! Он уже почувствовал запах победы! И через час он уже снимал со стены ещё 20 воинов, к недовольству Ралда… Ралд отчаянно пытался этому воспрепятствовать, но вера Толгона в гений вождя победила аргументы Ралда, и воины были сняты.
А вот сам вождь, победу о которой он говорил всем, отнюдь не предчувствовал. Даже наоборот: он почти видел приближающееся поражение. Он знал, что даже если во всех сражениях будет он побеждать (а это тигтарцам иногда даже снилось), война окончится поражением. Потому что это не нормальная война. Веками целью любой войны было уничтожить противников, забрать его имущество, жен, воды, а эта? С юга 10 лет назад пришли эльфы, и сколько земель им подчинилось — все, кроме Аррага! Без сражений, без вырезания племён людей… Кажется, все покоренные недовольны этим, а выступить не решается из них никто… Разве это нормально? Если бы он знал тайну власти эльфов, почему двум сотням их подчиняются все как обречённые, давно бы были они разбиты! Если бы только узнать эту тайну!
А вслед за эльфами пришли южные люди, в эльфийских доспехах и с эльфийским оружием.
Эти люди пошли вслед за ними. Он спрашивал у них, во время переговоров, зачем они пришли на их Север. Ответы были разными: ради приключений, ради денег. И вождь, слушая их, понимал, что всё не так просто, как они отвечают. На самом деле эти люди так или иначе знакомились с эльфами, сначала воевали за них в далёких южных землях за деньги. И после окончания войн необычайно разбогатевшие, казалось бы, достигшие своей мечты, просто не могли уйти из эльфийских земель. Какие-то невидимые узы привязывали их к этим местам, громадным эльфийским дворцам, быстрым рекам и водопадам, чарующим лесам и пещерам. Но эти узы были ниточками по сравнению с теми, которые их приковывали к самим эльфам. Эльфы за внешней красотой и вечной молодостью скрывали неведомую другим разумным существам силу и власть. Она, как говорят гномы, губит, убивает жертву, с корнем выдёргивая её из прошлого и пересаживая в будущее. Но посаженная, она перестаёт быть той, кем была, она по-другому видит мир, мыслит, рассуждает. У жертвы меняется логика, мечты. Она перестаёт быть тем, кем была до этого, и не узнать бывшего человека — ничего у него нет общего с тем наёмником, который пошёл зарабатывать золото у эльфов. Какое-то наслаждение получали эти люди, подчиняясь эльфам, выполняя их приказы. Им нравилось воевать вместе с ними. Им нравилось тонуть в их прекрасных глазах, быть марионетками и жертвами видений. Это было для них даже не наслаждением, это было для них счастьем. Но это порождало в них жажду видений: достаточно было нескольких видений, и человек не мог без них жить. Но вместе с этим людям не хотелось только подражать и подчинятся эльфам, они начинали желать сами быть бессмертными, а лучше, стать эльфами. А эльфы могли дать и то, и другое… Но далеко не каждого заманивали эльфы в сети, подчиняющие человека эльфу, лишь немногих избранных…