— Проникнуть бы в гестапо, войти в доверие, поработать там кому-либо из своих, — мечтала Ася.
— Ну, это из детективного романа, — охлаждал ее пыл Михайленко.
Но несбыточной, казалось бы, мечте советской разведчицы в скором времени суждено было осуществиться. И все произошло при весьма непредвиденных обстоятельствах. Более того, Ася сама проникла в волчье логово.
ДУСЯ ИЗ НАРДОМА
В планы разведчицы вовсе не входило отсиживаться на чердаке, ограничиваясь передачей добытых кем-то сведений. Но было бы опрометчиво сразу открыто появиться в городе и встать на учет в полиции. Ася выжидала. Михайленко же готовил для радистки новую квартиру. Впрочем, выбор у него был не так уж велик. А о том, что радистке надо перебраться в более безопасное место, у Филиппа Андреевича не было никаких сомнений. Староста сотни Лябах у него уже справлялся: уехала ли родственница в Сумы. Жена Михайленко тоже, видимо, догадывалась, кто такая Ася.
— Тебе своя жизнь — копейка, — чуть не плача, говорила она, — подумай о детях. Ведь всех нас расстреляют.
Однажды Михайленко виновато заговорил:
— Знаешь, Асенька, обстоятельства складываются так, что…
— Догадываюсь, Филипп Андреевич, — не дала договорить разведчица. — Место есть?
— И место, и человек свой, — облегченно вздохнув, ответил Михайленко.
— Далеко?
— Нет. Садовая, шесть. Вечерком провожу.
— А рацию?
— Это моя забота.
Филипп Андреевич проводил Асю до калитки нужного дома.
— Тут. Заходи смело, — сказал он и, не останавливаясь, пошел дальше.
Это был дом, каких в Ахтырке сотни. Кругом плотный забор, во дворе — фруктовые деревья. Два крыльца — значит — и два хозяина.
Ася открыла указанную калитку, постучалась. Сразу же за дверью раздался женский голос.
— Да заходите же, ведь не заперто.
Ася вошла в освещенную десятилинейной лампой комнату, опрятную и уютную. Не успела она назвать себя, женщина предложила:
— Раздевайтесь, Асенька. Я вас ждала. Будем жить втроем. Меня, надеюсь, вы знаете?
— Да, — сказала радистка, — Евдокия Степановна Голубенко. Только прошу, давайте сразу на ты.
— Дуся. Меня здесь все так зовут. И еще — Дуся из Нардома. Людмилка! — позвала она. — Накрывай на стол.
Из соседней комнаты вышла девочка лет двенадцати. Пока женщины перекидывались первыми словами, девочка уже ставила на стол чашки.
— Хорошая помощница растет, — заметила Ася.
— Молодец она у меня. Хотя и без отца, но в обиду мы себя не даем. Так уж получилось: любила одного, сватался другой, а вышла за третьего. Прогнала — не сошлись характером. — Хозяйка квартиры весело рассмеялась.
Смех, улыбка Голубенко, вообще весь ее облик вызывали расположение. Она была повыше Аси ростом и лет на десять старше. В Ахтырке Дусю знали очень многие. Красивая хохотунья часто выступала на сцене, при случае за словом в карман не лезла, в общем умела за себя постоять. Но мало кто догадывался, что за веселым нравом скрывалась недюжинная сила воли, решительность и презрение к смерти.
Скоро Людмилка ушла спать. Беседа двух женщин затянулась.
— Итак, ты моя двоюродная сестра Ася, — говорила Голубенко. Из Харькова. Нет, вправду, у меня была сестра. Знакомые знают. Ее сейчас там нет, эвакуировалась, а дом, где жила, разрушен бомбой. У тебя ничего не спрашиваю. Найдешь нужным — расскажешь сама. Железнодорожная станция — вот мой объект. Стираю на дому. Заказов много, — холостяки, больные, полицаи, немцы. Предпочтение отдаю клиентам, живущим на станции и вблизи ее. Дочка всегда со мной. Однажды шел эшелон, я пропустила его и случайно сказала вслух: «Двадцать танков». А она, Людмилка-то, поправляет: «Нет, мама, двадцать два».
— Не проговорится?
— Нет. Не должна. Одно плохо — пристают ко мне, особенно полицаи. Оружие у тебя есть?
— Пистолет.
— Спрячь понадежней.
— Где будем хранить рацию?
— А вот. — Голубенко встала, подошла к печке, отодвинула сундук, сдернула коврик и приподняла аккуратно выпиленный квадрат пола. — Место надежное. Рацию скоро доставят. Кстати, у меня уже кое-что есть. С Филиппом Андреевичем встречаться больше не будем.