В губкоме их сразу же пригласили к председателю, который сказал:
— Проходите, садитесь и сразу приступим к делу. Зачем приглашены, наверное, догадываетесь.
— Так точно, — по-военному ответил за всех Батенин.
— По достоверным данным, батальон, спровоцированный офицерами на восстание, должен выступить против Советской власти завтра. И первым его шагом будет захват патронных складов. Батальон необходимо разоружить сегодня ночью. Желательно без лишнего шума. Эта операция возлагается на вас.
Предгубкома говорил спокойно и уверенно. «Как будто речь ведет о том, чтобы сбегать в огород, надергать луку», — подумал Смирнов.
— Задача ясна?
— Ясна.
— Ваши соображения?
Сначала планами разоружения батальона поделился военком, потом Шаршавин, затем слово вставил Смирнов:
— Забросать гранатками, — предложил он.
— Не слишком ли круто? — улыбнулся предгубкома. — Там ведь такие же люди, как и мы с вами. Исключая, разумеется, злостных врагов Советской власти. Притом надо без шума. Ваш план, товарищ Батенин, наиболее подходящ. Только в него надо внести кое-какие элементы из плана товарища Шаршавина. Ну, а если дело дойдет до гранат, — председатель взглянул на Смирнова, — что ж…
— В батальоне четыреста человек, — сказал Батенин, когда члены губкома обсудили примерный план операции, условно названной «Казарма». — Сколько в наше распоряжение дадите красногвардейцев?
— Сколько надо?
— Роту.
— Роты нет. Возьмите пятнадцать человек. Вполне хватит. Действуйте больше словом.
…Ночь. В вытянутой руке не видна винтовка. Отряд красногвардейцев бесшумно подошел к первушинским казармам. Он был невелик, но состоял из проверенных, опытных товарищей.
Казарма спала напряженным, задыхающимся сном. У входа мерно расхаживал часовой, освещаемый мутным светом керосинового фонаря. Подойти к нему незамеченным не было никакой возможности: казарма длинная, а вход в нее посередине. Пароля же красногвардейцы не знали.
А часовой все расхаживал и расхаживал. Вот он остановился, прислушался. Из-за угла до него донеслась пьяная песня:
— Кой черт там опять в городе нализался! — выругался часовой. — Это ты, Подшивалов?
Вместо ответа последовало:
— Свинья ты, Подшивалов, сви…
Глухой удар. Пошатнувшись, часовой грузно осел на землю. Затем с двух сторон казармы вынырнули красногвардейцы. У входа остановились, прислушались. Тихо.
— Чем ты его? — успел шепнуть Батенин Смирнову, кивнув на безжизненное тело часового.
— Да гранаткой же… К утру очухается.
Внутрь казармы вошли так же бесшумно. Дневальный дремал. Чтобы он ненароком не заорал, Смирнов сначала легонько тронул его за плечо, а когда дневальный, не открывая глаз, зевнул, лихой красногвардеец ловко засунул ему в рот сушившуюся рядом солдатскую портянку.
В казарме пахло потом и ружейным маслом. С нар доносились храпы и бормотанье во сне. Направо, у окна, стояли в пирамидах винтовки, а на полу два «максима», за них тут же легло по красногвардейцу.
— Батальон, подъем! — подал команду Батенин.
Первым вскочил с нар штабс-капитан, ночевавший вместе с солдатами. Ничего не понимая, он с минуту таращил глаза на красногвардейцев, стоявших с оружием в руках у винтовочных пирамид, потом вытащил из-под подушки пистолет и приставил его к виску. Хлопнул выстрел.
Солдаты вмиг повскакали с нар.
— Спокойно, товарищи, — обратился к ним Шаршавин. — Именем революции вы разоружены…
…Утром следующего дня разоруженный батальон был выстроен в казарме. Шаршавин рассказал солдатам о задачах молодой Советской власти, о Ленине, о партии большевиков…
— Выходит, офицеры думали заставить нас выступить против себя, — гудели солдаты.
— Выходит, — подтвердил Шаршавин. — Предлагаю тем, кто не изменил прежнему решению, вступить в Красную Армию, — подходить записываться… Кто первый?
— Записывайте…
— И меня…
— Я все равно сегодня бы сбежал, но против Советов не пошел бы.
Из батальона сформировали роту. Под командованием большевиков она отправилась громить интервентов и белогвардейцев на Северный фронт.
«ЧЕРНЫЕ ПТИЦЫ»
В один из дней раннего листопада 1919 года у бывшей помещичьей усадьбы Марково, что близ Вологды, остановился странный обоз. Состоял он из крестьянских телег, армейских фур, пролеток извозчиков и кареты. Из кареты грузно вывалился среднего роста субъект в хромовых сапогах, жилетке и канотье. В правом его глазу отсвечивал монокль.