В начале лета Крианс на тренировке умудрился получить вывих кисти правой руки, вследствие чего ему пришлось на время делать все левой рукой. Лейлис подумала, что случись такое с ее кузеном, тот кричал и плакал бы не переставая, а тетушка Отта с ума бы сошла от беспокойства. Криансу вправили вывих, наложили фиксирующую повязку и велели продолжать тренироваться. Лейлис могла понять, почему леди Бертрада холодно относится к ней, почему старается соблюдать чопорные нормы этикета в общении с Рейвином, но полное безразличие женщины к своему младшему, слабому и не очень здоровому ребенку было ей совершенно непонятно. Ни разу не было, чтобы леди Бертрада обняла или поцеловала Крианса, ни разу не утешала и не жалела, когда у него что-то не получалось, никогда не сидела с ним перед сном и не позволяла приходить спать к себе.
Лейлис как-то раз улучила время спросить об этом у свекрови.
— Разве ребенок со слабым здоровьем не заслуживает больше заботы и любви, как вы считаете? — начала она издалека, как бы между делом.
Леди Бертрада отвлеклась от флакончиков и пузырьков, которые в тот момент раскладывала по порядку в специальном сундучке, и долго молчала, глядя куда-то в сторону, мимо Лейлис. Могло показаться, что она вовсе не собирается отвечать, но она лишь обдумывала слова.
— Крианс родился в день смерти своего отца, на два месяца раньше положенного срока. Времени несчастнее для появления на свет нельзя было выбрать, — ровно заговорила она, но ее тонкие белые пальцы были напряженно сцеплены на резной крышечке сундучка. — Я этого даже не помню. Я не кормила его грудью, потому что у меня так и не появилось молоко. Первый месяц я ждала, что он умрет со дня на день, все последующие годы — что не переживет очередную зиму. Я и сейчас гляжу на него и знаю, что не увижу, как он поднимет свой собственный меч.
Это была чистая правда. Лейлис показалось на секунду, что она чувствует что-то недоброе, словно холодок пробежал по спине. Леди Бертрада как ни в чем не бывало взялась приматывать к горлышку очередной темной склянки маленький кусочек бумаги с чернильной надписью. А Лейлис наверное первый раз в жизни задумалась о несчастьях и неизбежных страданиях, которые подстерегают людей не на страницах древних сказаний, не на трактах посреди мертвого леса, а в будущем, под крышей собственного дома, в своей же семье.
***
Лорд и леди Фержингард имели трогательную привычку ужинать только вдвоем в просторной полутемной зале без окон, освещенной лишь несколькими факелами в скобах на стенах. Никто уже и не помнил, когда последний раз в Кейремфорде устраивали шумные веселые праздники. Кажется, только при покойных родителях нынешнего лорда, а с тех пор прошло уже больше тридцати лет. Лорд Вильморт с супругой любили тишину и уединение. Чтобы слуги скорее это уяснили, половине из них Фержингард приказал вырезать языки, а остальных, включая книжников, казнил. Тишина и порядок в Кейремфорде установились абсолютные.
— Вашему племяннику не понравился наш подарок. Какая жалость, — безо всяких эмоций заметил лорд, глядя на жену.
Та не ответила, не пошевелилась и вообще никак не подала виду, что услышала его слова. Лорд и не ждал ее ответа, он прекрасно знал, что леди Альда не может говорить.
— Неприятно, конечно, но ничего страшного. Как вы думаете, кому можно его передарить? Кто не настолько гордый, чтобы отказываться? — задал он риторический вопрос и обратил взгляд к массивным черным балкам под высоким потолком. — Может быть, Нертонам? У меня связаны приятные воспоминания с замком Враймут. Нет, моя дорогая, конечно, не с девицами Нертон, что вы. Только с их библиотекой.
Он отодвинул здоровой рукой стоящее перед ним блюдо и кубок, взял плоскую деревянную коробочку с разглаженным между двумя зажимами письмом внутри, начал читать.
— Приглашают во Враймут на праздник в честь годовщины свадьбы старшего сына, совершеннолетия среднего внука и двоюродного брата заодно, помолвки какой-то внучки… Когда они только успевают так плодиться? Прибыть лично не сможем, просим простить… Опасные дороги, даже летом. Особенно летом. Но подарок прислать стоит, как считаете, миледи?
Женщина молчала и не двигалась. Блюдо с едой стояло перед ней нетронутым.
— Вы не голодны? — спросил лорд Вильморт.
Его слова повисли в тишине и полумраке, отзвуком пройдя по глухим стенам. Лорд Вильморт выжидающе смотрел на жену, но та даже глаз не подняла.
— Напрасно вы так, — вздохнул он. — Вам нужно хорошо питаться. Материнство — тяжелое бремя, необходимо подкреплять свои силы, чтобы оправиться скорее.
Если он и ждал какой-то реакции в ответ на свои увещевания, ее не последовало.
— Хорошо, не хотите — это ваше дело.
Лорд Вильморт встал со своего места, подошел к женщине и аккуратно вытер ей губы белоснежной салфеткой.
— Я пойду проведаю детей, — сообщил он, уходя.
Леди кивнула.
***
Лорд Рейвин Эстергар закончил зачитывать вслух письмо от лорда Хэнреда и убрал свернутый в трубочку кусочек пергамента в шкатулку для писем. Потом повернулся к Лейлис, которая сидела в кресле перед незатопленным камином и плела из золоченой проволоки розу.
— У меня сложилось впечатление, что вы хотите со мной о чем-то поговорить, — произнес он, выжидающе глядя на жену.
— Хотела, — кивнула Лейлис. — Надеюсь, это не покажется тебе странным. Я хотела поговорить о богах.
— О богах? — удивился Рейвин. — А что о них говорить?
— Ну… расскажи мне о Неизвестном.
— Это единственный бог на Севере, самый милосердный и добрый из всех. Это все, что можно о нем сказать, — охотно, но как-то заученно произнес Эстергар.
Северяне не подвергали сомнению существование других богов, которым поклонялись южнее Вергской переправы, хотя к некоторым культам, и особенно жертвоприношениям, относились с пренебрежением и скептицизмом.
— Неужели все? — допытывалась Лейлис. — Ни имени, ни как он выглядит…
— Этого никто не знает.
— А как ему поклоняться? Неужели нет никаких обрядов? Чего он хочет от людей? Это не написано в священных книгах, в наставлениях? Почему нет людей, которые учили бы, как молиться Неизвестному и как ему служить?
— Зачем ему служить? Он же бог. Ему ничего от людей не нужно, совсем ничего. Ни молитв, ни поклонения. Обряды… существовали раньше. Стоит спросить об этом мастеров, я не слишком хорошо осведомлен.
Мастера-книжники часто рассказывали об иноземных обрядах и культах, о которых узнавали со слов путешественников, любили изобличать суеверия и приметы, писали, опровергая друг друга, целые трактаты с рассуждениями о природе существ и явлений, но о Неизвестном могли рассказать не больше, чем любой деревенский ребенок. Лейлис пыталась понять, но никто не мог доступно объяснить ей то, что ее интересовало.
— А что Неизвестный делает для людей? Он может спасти жизнь, дать победу или сохранить урожай, если его просить об этом?
— Наверное, может, — как-то неуверенно ответил Эстергар. — Но никогда не делает ничего такого, поэтому мы и не просим его ни о чем. То, что он дает людям, он дает и без просьб. Каждому, кто оказался на Севере, независимо от того, в каких богов человек верит и кому поклоняется. Еще до того, как люди пришли на Север через болота, он создал три вещи, чтобы мы могли здесь жить.
— Я помню, лорд Хэнред говорил мне: первая — это снежные лошади. А какие еще две?
— Черное дерево и тьянка, конечно же, — Рейвин слегка улыбнулся.
«Могла бы и догадаться», — подумала Лейлис, покручивая в руках плетеную розочку.
— И это все? — наверное, в ее голосе прозвучало разочарование, потому что Эстергар досадливо сжал тонкие губы и слегка нахмурился.
— Это для нас жизнь, ни много ни мало. Но важно даже не это, а последняя милость, которую Неизвестный дарует всем и каждому. После смерти все мы оказываемся на солнечной дороге.