— Миледи была нездорова… — повторил Рольф, видимо, отчаянно надеясь, что лорд поймет его и так.
— В полубеспамятном состоянии, почти раздета и с окровавленным свертком. Вот что услышал я, — закончил за него Асмунд. — Теперь прошло уже, должно быть, не меньше часа.
«Не меньше часа…» — Рейвин понимал, почему ему сообщили с таким опозданием — он не приказывал немедленно докладывать ему, если его жена решит выйти из замка, тем более, не приказывал ей препятствовать. Было само собой разумеющимся, что хозяйка может ходить, куда ей вздумается, и никто не предполагал, что вздумается ей пойти в лес.
Лорд Рейвин Эстергар родился в Эстергхалле и провел в нем почти всю жизнь, он знал окрестности своего замка, лишь немногим более гостеприимные, чем Брейнденский лес или владения Фержингардов. Пятидесятифутовая крепостная стена, отделяющая жилища людей от леса, была построена неспроста. Правда, на памяти Рейвина никаких происшествий, связанных с лесом, не случалось, но это потому, что никто в здравом уме туда не ходил. Прошел час… какова вероятность, что Лейлис еще жива? Или хотя бы что ее тело удастся найти…
Осознание того, что самое невправимое, возможно, уже случилось, и острое, ненавистное чувство собственной беспомощности не позволили впасть в бездеятельное отчаяние. Да, это все его вина — если бы он не ушел, не оставил ее, этого всего не случилось бы, но сейчас не время казнить себя, сейчас ему нужно спасти свою жену. Первым порывом было немедленно поднять тревогу, отправить на поиски побольше людей, но что-то остановило его — скорее предчувствие, нежели рассудочное суждение.
— Твой брат… он знал, что делает, когда отправлялся за ней? — в натянутом голосе Эстергара прозвучала надежда. Брат Асмунда… Рейвин знал, что с якобы немым юношей что-то не так, но никогда не расспрашивал, оставил им с Асмундом право на тайну. От паренька веяло чем-то темным и нехорошим — именно от него, а не от Асмунда — и то, как он прятал лицо, почему-то напоминало Рейвину сира Денгвара, коменданта Приразломной башни…
— Я не знаю, милорд, — отозвался Асмунд. — Он сказал, что только посмотрит, куда ведут следы, и сразу вернется, не станет заходить в лес…
По нервной дрожи его голоса было ясно, что Асмунд уже жалеет, что позволил брату идти одному. Как начальник караула, он не мог покинуть замок без приказа, и каждая минута, что он дожидался лорда в одиночестве, была мучением.
— Я должен отправиться за ней… то есть за ними обоими, — это почти не звучало, как оговорка. Асмунд бросил на Эстергара отчаянный взгляд. — Я пойду, даже если вы запретите…
— Почему я должен запретить? — Рейвин был безоружен и ничего не мог запретить Асмунду, даже если бы захотел. Днем лорд, как и положено, не расставался со своим оружием, но вечером, после ужина, он сменил дублет на более удобный и оставил меч в ножнах на подставке возле кровати, так как не думал, что вечером еще могут быть какие-то дела… Потом прибежали испуганные женщины и рассказали, что с Лейлис несчастье, и было уже не до меча.
Эстергар обернулся к стражнику, все еще держащему в руках фонарь и прикидывающему, не отправят ли его сейчас в лес.
— Слушай меня, Рольф, если через час… — лорд Рейвин вспомнил, что поблизости нет ни свечи с отметками, ни песочных часов, чтобы стражник мог определить, когда указанное время истечет. В холодные месяцы, когда темнело рано, а солдат оставалось всего два десятка, смена часовых осуществлялась даже не по часам, а как придется. Рейвин указал на факел в железной скобе, уже начавший потрескивать — гореть ему оставалось даже меньше часа. — Если не вернемся к тому времени, как он догорит — поднимай тревогу, но не раньше, понял меня?
"Последний лорд Эстергар погибнет так же, как Эстерг, — вспомнилось одно из множества мрачных предсказаний, услышанное когда-то давно то ли в Вантере, то ли где-то еще. — Если последним суждено быть мне, не все ли равно, когда?"
Ночь была ветреная и холодная, с подернутого сизыми облаками неба падал мелкий колючий снег, покрывая землю тонким хрупким слоем. Обыкновенно ночами в конце осени бывало намного холоднее, но Рейвин, сам без куртки и плаща, зябко поежился от одной мысли, что его жена — такая маленькая и хрупкая южанка, которая так тяжело болела прошлой зимой — оказалась снаружи в такую ночь и почти раздетой. Хотя, пожалуй, холод — меньшая из опасностей, которые грозят человеку в лесу. Видимо, легкий снегопад за последний час то прекращался, то начинался вновь — следы брата Асмунда, ушедшего совсем недавно, были хорошо различимы в свете фонаря, следы Лейлис — едва угадывались. «Она даже без обуви», — понял Эстергар.
Крепостная стена окружала Эстергхалл с трех сторон, слегка закругляясь ближе к озеру и оканчиваясь двумя башнями, одна из которых — та, что ближе к лесу — была давно заброшена. К стене с внешней стороны примыкала мощеная окантовка шириной в несколько ярдов, а дальше уже начинался лес. Рейвин и Асмунд обогнули заброшенную башню, и сразу увидели невдалеке, у самой кромки леса, оставленный на земле, но не погашенный фонарь — тот, что взял с собой брат Асмунда. Следов возле фонаря было больше — было видно, что юноша колебался, сделал несколько шагов назад к башне, но потом передумал и вошел в лес. Асмунд коротко выругался, скрежетнув зубами.
— Хотя бы оставил огонь, это хорошее решение, — проговорил Эстергар. Лес не любит огонь — это даже дети знали.
— Вы без меча, милорд, — напомнил Асмунд.
— Вантерских клинков в мире не так много, чтобы ими разбрасываться, — ответил Эстергар. — Нож все-таки при мне, а меч в лесу еще никого не спас. Но мы не пойдем в лес, Асмунд.
У лорда Хэнреда были три любимые присказки, которые Рейвин — да и все остальные — слышал не меньше сотни раз: «Если открыл засовы — закрой их, если развел костер — немедленно потуши и если оказался в лесу — возвращайся на тракт». «И если схватки начались — то рожай», — в насмешку прибавляла жена лорда Хэнреда к большому веселью всех окружающих и ярости ее мужа. Советов более очевидных и бесполезных трудно было бы придумать даже нарочно, но Рейвин Эстергар стал, возможно, первым и единственным человеком, кому присказка лорда Хэнреда спасла жизнь. Он взял с земли фонарь, вручил его Асмунду вместе с вопросом:
— Куда стремится человек, оказавшийся в лесу?
— Выбраться из него, конечно, — машинально ответил тот.
— А как выбраться?
— Выйти на тракт.
— Если твой брат нашел мою жену, куда бы он попытался вывести ее?
— На тракт, — медленно повторил Асмунд, обдумывая такую возможность. Теперь он вспомнил — или ему показалось, что вспомнил — как кто-то говорил, что в лесу нельзя поворачивать назад и идти в обратном направлении…
— Идем. И если не найдем их обоих, я заставлю солдат прочесать хоть весь лес, — пообещал Эстергар, прекрасно понимая, что не сделает этого. Не так много у него людей, да и нет над ними такой власти, чтобы посылать в лес.
«Нужно вернуть часовых на стены, как было при моем деде. И снова начать вырубать деревья. Старики рассказывали, что полвека назад лес еще можно было заставить отступить на сотню ярдов или около того, если с тех пор ничего не изменилось, должно получиться снова, — думал Эстергар, быстрым шагом двигаясь вдоль глухой крепостной стены и надеясь, что лес все-таки не умеет читать мысли. — Отец был не прав, когда счел эти предосторожности бесполезными. Предосторожности никогда не бывают лишними».
В жилище смотрителя тракта, выступающем из леса черным бесформенным утесом, горел огонек и дверь с крепкими стальными засовами была отворена. Сам смотритель — темная фигура в бесформенном плаще с капюшоном — пытался успокоить и отвести обратно к привязи двух снежных лошадей, слизывающих кровь со льда тракта. Юноша, которого Асмунд называл своим братом, стоял в дверях хижины. Асмунд бросился к нему, едва завидев, крепко обнял, неловко отведя руку с мечом, который не торопился убирать в ножны. Рейвин проскочил мимо них в хижину. Там, на криво сколоченной узкой лавке лежала Лейлис. Она была без сознания, одна рука безжизненно свешивалась на пол, босые ноги заботливо укрыты чужим плащом, но первое, что бросалось в глаза — это огромное черное пятно крови на тонкой белой сорочке. Асмунд с братом тоже зашли внутрь, закрыв за собой дверь на один засов.