Удобно устроившись рядом с Рейвином в его же широком кресле, одной рукой обняв мужа за шею — что выглядело бы совершенно непристойным, будь это при ком-то постороннем — молодая хозяйка приготовилась слушать.
— Какую песню вы хотите услышать от старика? — распевно начал Хэнред. — Я ходил по девяти землям трижды по девять лет и знаю столько же песен на каждом из известных языков…
— Спой ту южную, про степи! — воскликнула Лейлис. — Мою любимую.
— Это которую? — старик наиграл несколько трезвучий. — Пылают пожары в степи нелюдимой…
— Нет, нет, не эту. Дороги…
— Ах, эту? Нечего говорить, очень южная песня, ее уже не одну сотню лет поют на нашем языке… Ну, хорошо. Притихните все, я начинаю.
Эх, дороги… Пыль да туман,
Холода, тревоги да степной бурьян…
Голос у старика был все еще сильным и удивительно глубоким, мелодичным — едва ли хуже, чем в молодости.
Знать не можешь доли своей:
Может, крылья сложишь посреди степей…
— Что это означает, про крылья? — шепотом поинтересовался Рейвин между куплетами.
— Тише! — тут же шикнула на него Лейлис. — Это идет из древних поэтических текстов Империи, они сравнивали жизнь человека с полетом птицы.
А дорога дальше мчится, пылится, клубится,
А кругом земля дымится, чужая земля…
— А это про погребальные костры степняков, — все так же шепотом пояснила Лейлис, наклонившись к мужу.
— Не знал, что вы так любите музыку, — произнес Эстергар со странной для самого себя неприязнью в голосе.
— Что ты, очень люблю, — заверила его Лейлис. — Если бы не песни и музыка, как бы мы жили? Лорд Айбер, а спойте теперь ту, про спящих в курганах…
Как Рейвин вспоминал потом — все началось с праздника. Точнее, с намерения Лейлис его устроить.
Как-то за ужином в узком кругу лорд Хэнред обмолвился, что родился в самый, как считалось, несчастливый день года — в первый день зимы. И леди Эстергар так и загорелась энтузиазмом.
— Это же совсем скоро! — воскликнула она. — Сколько же тебе исполняется?
— О, возраст солидный — пойдет шестой десяток, — усмехнулся Хэнред.
— Шестой, как шестой? Не-е-ет, ты обманываешь, старик! Обманываешь женщину! Восьмой или… уже девятый?!
— Что же, миледи, я, по-вашему, настолько стар?
— Ты очень старый человек. Я никогда не видела, чтобы настолько старый мужчина мог носить меч. Ты необыкновенный! — развеселилась Лейлис. — Скажи, сколько лет тебе исполнится? Ну, говори же!
— Вы были недалеки от истины, миледи. Девятый десяток пойдет мне через год. А пока что всего семьдесят девять.
«А может, зря я беспокоюсь? — думал Рейвин, наблюдая со стороны за их шуточной перепалкой. — Когда она последний раз была так весела и приветлива? Разве что летом».
— …если только мой дорогой супруг не будет против. Не будет ведь?
Он все пропустил, думая о своем и не вслушиваясь в их мирное щебетание.
— Простите меня, я, кажется, отвлекся. О чем речь?
— Мы должны устроить праздник в честь нашего гостя, — охотно пояснила Лейлис.
— Что, в первый день зимы? — скептически осведомился Эстергар.
— Именно. Устроим пир. Хлеб и дратха, южное вино и песни… и что еще нужно для веселья?
— Мясо, конечно же! — тут же подсказал Хэнред.
— Точно, и зажарим оленя.
— Где же мы его возьмем? — сухо поинтересовался лорд Рейвин. — Вы, должно быть, позабыли, что олени уже лет пятьдесят как перестали водиться в моих землях.
— Слава Неизвестному, все еще водятся в моих. Твой покойный отец всегда приезжал ко мне, когда…
— Нет, так далеко за оленем в начале зимы я не отправлюсь.
— Любое другое животное с четырьмя копытами и жирными боками подойдет, — заявила Лейлис. — Хотя бы и кабан. У кабана ведь есть копыта? Достаньте свежее мясо, а уж я разберусь, с чем его лучше зажарить. Не подавать же солонину за праздничным столом?! Даю вам слово, такого позора не будет, покуда я здесь хозяйка!
— Твоя жена знает толк в развлечениях, а? — старик подтолкнул своего лорда в бок.
Рейвину не слишком хотелось отправляться на охоту в такое время, но Лейлис настаивала, и лорд в конце концов сдался. В самом деле, может быть, праздник — именно то, что всем им теперь нужно? Еще с вечера Рейвин сам собрал свою походную сумку, сложив туда все необходимое на несколько дней, в том числе маленькую деревянную баночку с жаркой мазью. А утром, задолго до рассвета и за пару часов до условленного с товарищами времени, он вдруг проснулся оттого, что что-то было не в порядке. В спальне было почти светло, потому что горел камин, не забранный чугунной заслонкой, а Лейлис сидела в кресле у огня, кутаясь в домашний шерстяной плащ поверх сорочки, и тихонько напевала какую-то смутно знакомую мрачную балладу:
Пусть волны ложатся покорно, шумя у далекой земли,
Но ветер последнего шторма уже закипает вдали…
Заметив, что он проснулся, Лейлис обернулась, опершись локтями о резную спинку кресла.
— Все хорошо? — спросил он, прочистив горло.
В комнате пахло как-то странно, не так, как обычно — очень приятно, пряно и свежо, как будто кто-то жег в курильнице благовония, но не южные, цветочно-сладкие, а северные — с запахом хвои, трав и еще чего-то до боли знакомого…
— Все как нельзя лучше, — звонко отчеканила Лейлис. — Думаю, тебе пора вставать, мой дорогой муж. Нехорошо, если твоим спутникам придется ждать тебя.
Рейвин выбрался из прогретой постели — сон как рукой сняло — и начал одеваться в походное. Лейлис, снова отвернувшись, все так же сидела в кресле, обхватив руками колени и бездумно глядя в огонь. И только взявшись за сумку и по привычке проверив содержимое, лорд понял, что за неуловимо-знакомый и в то же время непривычный запах растекается по спальне. Теперь ясно, отчего сразу не узнал — никому ведь не пришло бы в голову жечь жгучий корень…
— Миледи, я уверен, что положил жаркую мазь в сумку. Была небольшая деревянная баночка… — начал было Эстергар.
— С выжженным клеймом в виде птицы? — безразлично уточнила Лейлис.
— Да, верно.
— Думаю, я бросила ее в огонь.
От простоты и спокойного равнодушия ее слов Рейвин не сразу нашелся, что ответить.
— Зачем же вы это сделали? — растерянно спросил он.
Лейлис хмыкнула и дернула плечом, не удостоив его ответом.
— Миледи!
Он тронул ее, только слегка прикоснулся, чтобы попросить повернуться и поговорить, но она отпрянула, скинув его руку, вскочила с кресла, дрожа от прорывающейся наружу злости и обиды. Толкнула дубовую спинку — откуда только силы взялись? оно ведь, верно, тяжелее всей ее хрупкой фигурки — кресло рухнуло с грохотом на каменный пол.
— Ты..! Ты смеешь спрашивать?! — взвилась леди Эстергар. — Ты был с другой женщиной!
Обвинение, как и вся эта вспышка, было столь внезапным, что Рейвин застыл, совершенно ошарашенный. Первой мыслью было, что кто-то нашептал леди Эстергар о Свангильде.
Свангильда была любовницей лорда Эстергара на протяжении четырех лет, но даже не первой любовью, и все закончилось еще за несколько месяцев до помолвки с Лейлис, а к самой свадьбе — стараниями леди Бертрады — бывшей любовницы лорда не было даже в окрестностях. Так к чему ревновать? Почти у любого мужчины найдутся одна-две подобные истории до брака. Чести это, конечно, никому не делает; но ведь и выкуп платит не женщина!
Словом, Рейвин хоть и был смущен, но выслушивать столь резкие упреки за то, что было до брака, не намеревался. Но начать объясняться он, по счастью, не успел, потому что Лейлис закричала, уже не сдерживаясь: