и множество много ихъ паде;
и накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю;
а прокъ ихъ, ископавшее яму, вметаша в ню бещисла;
а инии мнози язвьни быша;
и в ту нощь, не дождавше света понедельника, посрамлении отъидоша.
Новгородець же ту паде: Костянтинъ Луготиниць, Гюрята Пинещиничь, Наместъ, Дрочило Нездыловъ сынъ кожевника, а всехъ 20 мужь с ладожаны, или менши, Богъ весть.
Князь же Олександръ съ новгородци и с ладожаны придоша вси здравии въ своя си, сохранении Богомь и Святою Софьею и молитвами всехъ святыхъ»[881].
Никаких сведений о ходе сражения здесь не содержится — сразу указан результат: шведы были разгромлены, вынуждены были спешно (до восхода солнца в понедельник, 16 июля) и позорно отступить. Погиб воевода их — Спиридон, с которым, судя по ЖАН, вступил в единоборство Гаврила Олексич («вися с самем воеводою середи полку ихъ»). Два корабля было нагружено трупами знатных крестоносцев. Много погибло простолюдинов: возможно, еми, суми и других.
Летопись представляет нам две социальные группы интервентов — «вятшие мужи» и «прочие», а также называет руководителей похода: «князь», «епископы», «воевода Спиридон». С показаниями ЖАН это не совпадает, здесь противники названы собирательно — «римляны», а из руководителей упомянуты: «король», «королевич», «воевода». Примечательно, что Житие не упоминает «епископов». В летописи они названы во множественном числе — «Свеи съ княземь и съ пискупы своими». В крестовом походе, несомненно, должна была участвовать значительная делегация церкви. Во время высадки датского короля в Эстонии в 1219 г., когда был основан Ревельский замок, присутствовали глава датской церкви и папский легат архиепископ Лундский Андрей, а также епископ шлезвигский Николай «и третий епископ, королевский канцлер, а также эстонский епископ Теодерих, ранее посвященный в Риге и оставивший ливонскую церковь, чтобы примкнуть к королю»[882], то есть 4 церковных иерарха — епископа. Статус мероприятия в 1219 г. был заметно выше, чем в 1240 г., так как участвовал король. Однако скорый успех среди язычников Ижоры и Карелии, на который рассчитывали шведы, должен был предполагать наличие умелых проповедников, а также пышность церковных мероприятий, то есть присутствия титулованных иерархов. В Швеции тогда имелось семь глав епархий: епископы Ярлер из Упсалы, Лаурентиус из Линчёпинга, Лаурентиус из Скара, Николаус из Стренгнесса, Магнус из Вестероса, Грегориус из Векшё и финляндский епископ Томас из Або. Затруднительно сказать, кто из них участвовал в высадке на Неве. Полагаем, что такой заинтересованный в событиях, как епископ Томас, скорее всего, сопровождал интервентов[883]. Русский летописец заметил, что, кажется, один из шведских епископов в ходе сражения погиб. Однако как указал Дж. Линд, все семь иерархов «пережили 1240 год»[884]. Следовательно, речь шла лишь о тяжелом ранении.
Автор Жития выносит за скобки противостояние священнослужителей (католические епископы даже не упомянуты), заменяя его противостоянием церквей, то есть общин верующих, их лидеров — «короля части Римской» и «князя Александра». «Короля» дополняет «королевич» — молодой неопытный воин, который убегает от Гаврилы Олексина и за которого ожесточенно вступаются шведы вместе с воеводой. Налицо целая социальная иерархия, которая, если дополнить данными летописи, будет выглядеть так: «король» (он же «князь») — «королевич» — «воевода» — «вятшие мужи» — «прочие». При таком составе участников мероприятие не может считаться заурядным.
По имени назван лишь воевода Спиридон. Это указание летописи и потому должно считаться достоверным. Однако его недавно попытались оспорить. Греческое имя Спиридон нигде в Швеции не встречается и вообще не распространено в католических странах. По мнению Дж. Линда, речь идет об ошибке летописца (сводчика середины XIV в.), отразившейся в Синодальном списке НПЛ, который спутал имя шведского воеводы с именем действовавшего в те годы новгородского архиепископа — тоже Спиридона (1229–1249)[885]. Спиридон был упомянут ЖАН как благословивший князя Александра на битву со шведами[886]. Линд решил, что имеет дело с заимствованием летописи из Жития. Эту точку зрения восприняли даже некоторые российские историки[887]. Однако кроме имени Спиридон между ЖАН и летописью Линд не обнаружил ничего общего.
883
Кроме Финляндии выход к Балтийскому морю имели Три шведские епархии — Упсала (архиепископия; области севернее Меларена), Стренгнесс (области южнее Меларена) и Линчёпинг (от озера Веттерн до Балтики (Эстергётланд) и южнее до датской границы). На северо-запад от Меларена и вплоть до Норвегии распространялась епархия Вестерос. Участие архиепископа Упсальского — главы шведской церкви — в авантюре на Неве предположить затруднительно. Для епископа Линчепингского, в диоцез которого входил Готланд с его купцами и русскими связями, эта также слишком рискованное предприятие. Пожалуй, на роль участников шведской интервенции на Неву могут подходить только Николаус из Стренгнесса и Магнус из Вестероса, чьи резиденции были близки к Меларену, а епархии, зажатые соседями, не имели перспектив для расширения.