Примечательно, что как летопись так и ЖАН, сообщает о погребении тел погибших интервентов и даже об отправке кораблей с «вятшими» мужами вниз по Неве. В летописи: «и накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю». А в ЖАН: «и трупиа мертвых своих наметаша корабля и потопиша в мори»[910]. Удивительная подробность произвела впечатление на русских воинов, не знавших обычая погребения в кораблях[911]. Выходит, что русские наблюдали за шведскими ритуалами и не мешали их производству, то есть полного уничтожения интервентов не последовало. Шведы признали себя побежденными и обещали убраться, что и сделали до восхода солнца: «и в ту нощь, не дождавше света понедельника, посрамлении отъидоша».
Продолжение сражения грозило для шведов гибелью некоторых титулованных особ, как то некий раненый епископ и раненый в лицо «князь». Погиб и главный шведский военачальник — «воевода Спиридон». Потери интервентов были значительные, но и русским нельзя было рисковать — дружина устала от долгой битвы и дальнего марша. Почетный мир был общим благом: шведы оставили за собой поле сражения и отступили с оружием в руках[912].
Силы нападавших явно не превосходили сил оборонявшихся. Оцениваются они различно. Выше мы указали, что в 1164 г. шведы осадили Ладогу в составе 2000 воинов, а в 1300 г. высадились на Неве с 1100 солдатами. Надо полагать, в 1240 г. шведская армия была сопоставима с той, что вернется сюда в 1300 г.[913] Многотысячный контингент в те годы на кораблях перебросить было затруднительно[914]. Не стоит забывать и о пестром этническом составе пришельцев. В 1300 г., в отличие от 1240 г., участие финнов было менее заметным[915]. Некоторые исследователи называли до нескольких тысяч участников шведского похода в 1240 г.[916], но, по нашему мнению, ближе к ответу, скорее всего, А. Н. Кирпичников, который писал о сотнях воинов с обеих сторон[917].
На стороне русских сражались и ижорцы[918]. Именно им приписывают неведомую гибель некоторых шведов, чьи трупы были обнаружены утром вне поля боя:
«Бысть же в то время чюдо дивно, яко же во древьняя дни при Езекии цесари <…> Тако же бысть при победе Александрове, егда победи короля, об онъ полъ рекы Ижжеры, идее же не бе проходно полку Олександрову, зде обретоша много множъство избьеных от ангела Господня. Остановъ же их побеже…»[919].
И. П Шаскольский считал, что на другом берегу Ижоры также располагался часть шведского лагеря — Александр отправил для его уничтожения специальный отряд[920]. Е. Л. Назарова допускает, что речь идет о группе шведов, отправленных на другой берег для сбора фуража и/или строительных материалов[921]. Перебили их, по смелому, но утвердившемуся в науке предположению С.С. Гадзяцкого, ижорцы, тайные сторонники Новгорода[922].
911
Такого обычая не было и у скандинавов. Скорее всего, речь идет о не-правильном понимании событий книжником. Либо шведы отправили домой раненых, либо они забрали с собой тела знатных воинов и вовсе не собирались топить эти корабли; затопление — это уже домысливание наблюдателей. Ср.: Матузова, Назарова, 2002. С. 314.
918
Сорокин, 1993. С. 13; Шишов, 1995. С. 34–36; Соколов, 2004. С. 260. Иногда считают, что участвовали и карелы (Гадзяцкий, 1941. С. 93; Кочкурина, Спиридонов, Джаксон, 1990. С. 21).
922
Гадзяцкий, 1940. С. 134; Матузова, Назарова, 2002. С. 319; Назарова, 2003. С. 223. И. П. Шаскольский считал, что на участие ижорцев источники указаний не дают (Шаскольский, 1978. С. 193, прим. 193).