«Не хотяше диаволъ добра роду человѣческому и злии человѣци, и вложи князю грѣхъ въ сердце, гнѣвъ до Твердислава без вины»[290].
В декабре 1219 г. это противостояние чуть не закончилось вооруженным столкновением. Князь требовал смерти уже разболевшегося к тому времени посадника, но новгородцы за него заступились. Помирились только на том условии, что Твердислав лишался своей должности. Проболев семь недель, он 8 февраля 1220 г. постригся в монастыре в Аркажах и вскоре преставился[291].
Победа Всеволода Мстиславича во внутренней склоке не принесла ему крупных дивидендов, да и отношения с горожанами были серьезно попорчены. В следующем, 1220 г. они лишили княжения его, а заодно и всех представителей династии Ростиславичей, которые отныне никогда больше не занимали новгородского стола. Просить князя поехали во Владимир-Залесский к Юрию Всеволодовичу, сменившему в феврале 1219 г. на великокняжеском столе своего брата Константина. Новгородцы вновь хотели иметь правителя из суздальской династии.
В начале 1221 г. Юрий Всеволодович направил в Новгород своего старшего сына Всеволода. Молодой княжич, которому едва исполнилось 7 лет, не мог справиться с комплексом накопившихся на севере проблем, среди которых особенно остро выделялись неопределенность в прибалтийской политике и необходимость вооруженного вмешательства в дела Эстонии. Вскоре в помощь сыну Юрий направил в Новгород брата Святослава[292], который и организовал большой поход в Ливонию, отмеченный в немецких источниках как второе разорение Ливонии:
«Того же лѣта Гюрги князь присла брата своего Святослава новгородьчемъ въ помощъ; идоша новгородьци съ Святославомь къ Неси, и придоша Литва въ помочь же; и много воеваша, нъ города не възяша»[293].
Кесь — это русское название рыцарского замка Венден (нем. Wenden; латв. Cēsis, Цесис), то есть можно сказать, что план Святослава осенью 1221 г. почти полностью был идентичен ходу кампании 1218 г.: удар был направлен в центральные области Ливонии.
К этому времени во внутреннем положении Эстонии произошли серьезные изменения. В Хронике Ливонии следующим образом описаны события 1220 года:
«В то время закончено было крещение по всей Эстонии, и крещена была масса народу по всем местностям и областям ее, так что одни священники окрестили тысячу человек и больше, другие — пять тысяч, а некоторые — десять тысяч, из всей этой массы, и более. И радовалась церковь тишине мира, и славил весь народ Господа, который, после множества войн, обратил сердца язычников от идолопоклонства к почитанию Бога, благословенного во веки»[294].
Немцы в 1220 году военных действий не вели. Шло планомерное закрепление достигнутого. Трудились проповедники, выстраивалась административная вертикаль, распределялись сферы влияния, делилась добыча. Именно в этом году остро встал вопрос о разграничении в Эстонии полномочий Рижского епископа и Датского короля. Встречались случаи вооруженного столкновения между племенами, зависимыми от разных метрополий. Датчане крестили и подчинили себе области Ревеля, Виронии и Гарии. Жители последней, вспомнив давнюю вражду, стали совершать нападения на соседний Гервен, принявший крещение от Риги:
«И ходили гарионцы в то лето девять раз с войском в землю гервенскую, разоряли жителей, многих перебили и взяли в плен, и даже самого датского священника ранили в числе других, пока, наконец, большинство гервенцев не признало власти и крещения датчан»[295].
Датский король Вальдемар II (1202–1241) был в те годы одним из самых могущественных властителей в Европе. Его отец Вальдемар I Великий (1157–1182) был сыном русской княжны, родился на Руси и имя получил в честь Владимира Мономаха, передав позднее его по наследству. Сам Вальдемар II также был сыном новгородской принцессы, и в его жилах текло больше русской, чем датской крови. Прежде чем получить трон после своего старшего брата Кнута VI, он носил титул герцога Шлезвига. В 1202 г. ему по праву наследования перешли обширные владения датской короны, которые вскоре были расширены и превратились в самое объемное владение на севере Европе. Оно включало Данию, Померанию, Мекленбург, Шлезвиг, Гольштейн, Гамбург, Любек и часть Шверина. В первой четверти XIII в. Вальдемар II имел возможность контролировать всю немецкую торговлю и мореплавание на Балтике. К его мнению очень прислушивались папа римский, а также император Фридрих II Штауфен. Свои приоритеты в контроле над Прибалтикой датчане пытались утвердить уже давно. Собственно, еще до отплытия в Ливонию епископ Альберт вынужден был искать поддержки и содействия у датского королевства, а также у примаса датской Церкви и всего скандинавского диоцеза архиепископа Лундского[296].
291
НПЛ, 60, 262. Постриг Твердислава в исследованиях чаще всего отмечается 8 февраля 1221 г. (Соловьев, 1993. С. 623–624; Фроянов, 1995. С. 434; Янин, 2003. С. 191, прим. 22). Это соответствует хронологической шкале Новгородской I летописи, где известие о Твердиславе расположено в мартовской статье 6728 (03.1220–02.1221) года. Однако в предыдущей летописной статье 6727 г. сообщается как о походе «к Пертуеву» 1218 г., так и о захвате Мстиславом Удалым Галича в 1219 г. (Карамзин, 1991. С. 595, прим. 190; Пашуто, 1950. С. 201; Крипякевич, 1984. С. 90; Феннел, 1989. С. 76–77. Ср.: Майоров, 2001. С. 442), и о руководстве Юрием Всеволодовичем Владимиро-Суздальским княжеством после смерти брата Константина 2 февраля 1219 г. В последующей же летописной статье 6729 г. содержится только указание на изгнание из Новгорода Всеволода Мстиславича, а статья 6730 г. начинается с приглашения новгородцами на княжение Всеволода Юрьевича, которое состоялось в 1221 г. (НПЛ, 60, 262). Выходит, что события 1219 и 1220 гг. размещены сразу в трех статьях 6727, 6728 и 6729 гг. При таких обстоятельствах постриг Твердислава может быть отнесен как к февралю 1220 г., так и к февралю 1221 г. Но в 1220 г. 8 февраля 6728 сентябрьского года приходится на последнюю субботу перед Великим постом (суббота сырной седмицы), а 8 февраля 6727 мартовского года — на Федорову субботу в конце первой седмицы поста. В 1221 г. 8 февраля выпадает либо на неделю о Блудном сыне (6728 мартовский год), либо на понедельник мясопуста (6729 сентябрьский год). Более насыщенными символическим смыслом, необходимым для монашеского пострига, выступает дата 1220 года, которую мы и принимаем в качестве ориентира для датировки позднейших событий. Ср.: Матузова, Назарова, 2002. С. 295, прим. 1.
292
С. А. Аннинский, вслед за Е. Боннелем, считает, что поход к Пертуеву совершал не Всеволод Мстиславич, а его старший брат Святослав Мстиславич (Bonnell, 1862. S. 35–36, Commentar. S. 59–60; ГЛ. C. 545, прим. 259). Основным его аргументом является летописная хронологическая шкала, согласно которой отъезд Святослава из Новгорода относится к 1219 г. (НПЛ, 59, 260). Но как было уже отмечено, буквальное прочтение летописных дат в данном месте недопустимо. Рассуждения о путанице имен в летописи приводят исследователей к утверждению, что и поход на Кесь совершил не Святослав, брат Юрия Всеволодовича, а еще Всеволод Мстиславич (Bonneil, 1862. Commentar. S. 62–63; ГЛ. C. 561–562, прим. 338). Выходит, что составитель летописи ошибся дважды: неверно назвал руководителей похода к Пертуеву в 1218 г. (первое разорение Ливонии) и на Кесь в 1221 г. (второе разорение Ливонии). Важным для выяснения причин этого выглядят восклицания Генриха Латвийского, желавшего продемонстрировать злой рок, нависший над обидчиками Ливонской церкви: «А когда великий король Новгорода в первый раз разорил Ливонию, разве она внезапно не лишила его королевства, так что он был позорно изгнан своими же горожанами? Разве не послала она смерть от руки татар на другого новгородского короля, во второй раз разграбившего Ливонию?» (ГЛ. XXV, 2). С. А. Аннинский считает, что Генрих в последнем случае имеет в виду Всеволода Мстиславича. На это, казалось бы, указывает позднее известие Никоновской летописи о том, что в битве на Калке (1223 г.) погиб киевский князь Мстислав Романович «з детьми» (НЛ, 123). Но в летописях содержится вполне однозначное указание, что Всеволод Мстиславич, сын Мстислава Романовича, был еще жив в 1239 г., когда Ярослав Всеволодович посадил его на смоленском столе (ЛЛ, 469; Воскр., 144; Taube, 1935. S. 491–492; ГЛ. C. 559, прим. 327). Таким образом, если на роль изгнанного новгородцами князя подходит и Всеволод и Святослав Мстиславичи, то погибшим от татар в период до 1227 г. (год составления хроники) никто из упоминавшихся нами властителей не был. Не был им и брат Юрия Всеволодовича Святослав и его сын Всеволод Юрьевич. Вообще оказывается, что мы не имеем ни одного кандидата с именем Всеволод или Святослав, погибшего от татар и имеющего отношение к Новгороду. На современном этапе исследования вопроса можно допустить только ошибку в известиях у Генриха Латвийского, который мог быть неверно информирован об именах погибших на Калке князей. Однако следует заметить, что среди русских князей, сложивших голову на Калке, упоминаются сразу два Святослава (Каневский и Шумский), которые исследователями идентифицируются лишь предельно гипотетически (НПЛ, 63, 267). О. М. Рапов считает, что первый (князь Каневский), возможно, был сыном Ростислава Рюриковича, а второй (князь Шумский) являлся потомком Ингваря Ярославича (Рапов, 1977. С. 196). Никто из них ни братом, ни сыном великого князя Юрия Всеволодовича быть не мог. Но в отношении степени родства в летописи ошибки встречаются чаще, чем в отношении личных имен. Может быть, стоит предположить, что в помощь своему сыну Всеволоду великий князь Юрий послал не брата, а кого-то из других князей с именем Святослав?
293
НПЛ, 60–61, 262–263. В Софйиской I и Новгородской IV ошибочно: «Юрви прислал сына своего Святослава» (С 1, 275; Н4, 200).