«В Саккале же и в Унгавнии королевские права он уступил братьям-рыцарям, а все духовные права — епископу Рижскому, с тем однако, чтобы они всегда были верны ему и не отказывали его людям в помощи против русских и против язычников»[322].
С началом восстания и после первых побед эстонцев датчане перестали служить военно-политическим фактором в этих землях. Совершив самостоятельный поход в Уганди весной 1223 г., братья-рыцари поняли, что сражаться в одиночку они не смогут. Победы эстов грозили самому присутствию крестоносцев в регионе. В случае успеха освободительного движения в Эстонии под угрозу ставилась и немецкая власть в Ливонии[323]. На арену вновь выступил епископ Альберт, который даже в столь сложных условиях проявлял завидную предприимчивость. На встрече с магистром меченосцев он заявил:
«Если вы согласитесь отдать церкви пресвятой Марии и епископу рижскому их третью часть в Эстонии, епископу Герману возвратите в полное обладание его треть, а сами удовлетворитесь своей третью, мы охотно поможем вам»[324].
Безвыходность ситуации заставила рыцарей согласиться. Теперь Альберт обладал не только эфемерными «духовными правами» в Эстонии, но и вполне конкретными сеньориальными[325]. Выторговав необходимое, рижане приступили к сборам армии вторжения. Состав был обычным — ливы, латгалы, пилигримы, рижане и братья-рыцари. Их совместный удар был направлен в Сакалу. Однако Вильянди взять не удалось, а бои с эстонскими ополченцами закончились неудачей. Разорив ближайшие окрестности, интервенты вынуждены были отступить. События принимали неожиданный оборот — первая попытка восстановить немецкую власть в эстонских землях не удалась, нападение крестоносцев было отбито.
Теперь эсты, в свою очередь, попытались развить свой успех. Они нападали не первыми и в силу традиции не только имели право отомстить за ограбление своих домов, но были обязаны это сделать. Поздней весной 1223 г. объединенные ополчения Сакалы, Уганди и соседних областей вторглись в Латгалию, преодолев в среднем течении реку Имеру. Открытого боя не состоялось. Нападавших было слишком много, отчего ливы и латгалы просто следили, двигаясь за ними по лесам и наблюдая за разорением своих поселений — в Идумее, Метсеполэ, Талаве и Торейде. Удавалось напасть и разбить только отдельные партии, удалившиеся от более крупных отрядов. Так, в одной из стычек латгалы наткнулись на эстонско-русский отряд, возглавляемый «Варемаром (Waremarus), главой русских в Вилиендэ», и убили «его со многими другими русскими и эстами»[326]. Очевидно, речь шла об отряде русских наемников, призванных эстами на службу по договору с новгородцами в начале 1223 г. Как свидетельствует указанное место, присутствие русских в эстонском войске было незначительным, да и выступали они в нем не как новгородцы или псковичи, а как одна из этнических группировок в общей массе солдат.
Узнав о том, что в ливских и латгальских землях хозяйничают эстонцы, рижане с братьями-рыцарями засобирались в поход. Однако толи они не успевали нагнать основные силы противника, толи просто стремились подгадать удачный момент, но крестоносцы атаковали эстов уже в момент когда те, возвращаясь домой, переправлялись через Имеру:
«И случилось так, что, когда некоторая часть их войска уже перешла мост на Имере, вдруг сбоку по другой дороге появились христиане, ударили в середину врагов и начали бой. Эсты сопротивлялись весьма храбро, но устрашил их тот, кто некогда заставил филистимлян в ужасе бежать перед Давидом; и бились с ними тевтоны, и побежали эсты перед христианами»[327].
Воспользовавшись внезапностью, немцы нанесли эстонцам серьезный урон, дезорганизовали их и одержали важную психологическую победу. Такую удачу нельзя было упускать. Требовалось немедленно перевести войну на территорию противника и начать вторжение раньше, чем эсты успеют вновь собрать силы. Крестоносцы так и поступили. Собрав все наличные войска в Ливонии и Латгалию они вошли в Сакалу и осадили Вильянди:
«Торжественно проведя молитвы и собрания, поспешили в Эстонию к замку Вилиенде, который за десять лет до того был взят тевтонами и подчинен христианской вере, и вторично осадили его; соорудили малые осадные машины и патереллы, построили высокую башню из бревен и продвинули ее ко рву, чтобы можно было снизу вести подкоп под замок. Сильно им мешали, однако, баллистарии, бывшие в замке, так как против христианских баллист у осажденных была масса баллист, отнятых у братьев-рыцарей, а против осадных машин христиан они сами соорудили машины и патереллы»[328].
326
ГЛ. XXVII, 1. Под «Варемаром» можно понимать имя Варемир (Кейсслер, 1900. С. 68, прим. 155). Или, скорее, производную от славянского имени Воемир (Воимир). Матузова и Назарова считают, что речь идет о скандинавском наемнике (Матузова, Назарова, 2002. С. 185).
327
ГЛ. XXVII, 1. Подробность сведений Генриха о перемещениях эстов в Ливонии, а также указание на то, что рижане вперед себя послали разведчиков, свидетельствуют, скорее всего, о том, что немцы не решались вступить с эстонцами в открытый бой, но искали удобный момент для нападения.