Около 1227 г. в Пскове умер князь Владимир Мстиславич, а в следующем году преставился его старший брат — грозный воитель Мстислав Удалой, тесть Ярослава Всеволодовича[498]. Мстислав давно покинул свои северные владения, но сохранял наследственные права на свою торопецкую область и, вполне возможно, Псков. Торопецкий князь Давыд погиб во время литовского набега в 1225 г., и летопись не сообщает о его наследниках. То же происходит в Пскове. Впоследствии мы узнаем о сыне Владимира — Ярославе, которому, однако, приходится с боем выбивать себе княжение. Пока был жив Мстислав Удалой, глава этой ветви Ростиславичей, никто не решался покушаться на его волости.
В 1227 г. Мстислав, подговоренный местными боярами, оставил Галицкое княжение и передал его венгерскому королевичу Андрею, а сам удалился в Торческ, сохранив власть в днестровском Понизье[499]. В 1228 г. он «пойде по своей потребе ку Киеву, и на том пути разболеся и постригся во схиму, преставися»[500]. Вероятно, еще при жизни Мстислава его зять Ярослав выступал покровителем Мстиславовых владений на севере. Уже в 1225 г. Ярослав отгонял литовцев от Торопца, но тогда ему помогали и местный князь Давыд, и псковский Владимир[501]. В 1232 г. Ярослав опять будет оборонять Торопец, но теперь уже один и, надо полагать, как свою волость[502]. Ту же линию отношений Ярослав проводил и по отношению к Пскову, фактически выделившемуся к этому времени из Новгородской земли: при Владимире он был союзником Пскова, при Мстиславе он был опекуном, а после смерти Мстислава должен был стать сюзереном.
Весной 1228 г. Ярослав отправился в Псков как в свою волость. Скорее всего, целью визита было не просто вступление в права, но и подготовка нового вторжения в Ливонию — его сопровождали новгородский посадник и тысяцкий. Однако дойдя до Дубровны (пограничное между новгородской и псковской землями село на р. Удохе), князь узнал, что псковичи отказываются их принимать:
«Томь же лете князь Ярославъ, преже сеи рати [на емь], поиде въ Пльсковъ съ посадникомь Иванкомь и тысячьскыи Вячеслав. И слышавше пльсковици, яко идеть к нимъ князь, и затворишася въ городе, не пустиша к собе; князь же, постоявъ на Дубровне, въспятися в Новъгород: промъкла во ся весть бяше си въ Пльскове (а во Плескове пронесеся речь сиа), яко везеть оковы, хотя ковати вяцьшее мужи»[503].
Летописец сообщает, что по Пскову пронесся слух о том, что князь хочет расправиться с некоторыми знатными горожанами — своими противниками. Созвали вече и решили не пускать известного своим крутым нравом правителя. Ярослав был ошеломлен. Он, видимо, не ожидал такого поворота событий и такого своеволия псковичей. Вернувшись в Новгород, князь созвал вече, почему-то на Владычном дворе, хотя епископа в это время не было. Князь обратился к новгородцам с «жалобой великой» на псковичей. Он утверждал, что вез в сундуках дары (ткани и овощи), а не кандалы, но его оболгали и обесчестили:
«И пришьдъ, створи вече въ владычьни дворе и рече, яко «не мыслилъ есмь до пльсковичь груба ничегоже; нъ везлъ есмь былъ въ коробьяхъ дары: паволокы и овощь, а они мя обьщьствовали»; и положи на нихъ жалобу велику»[504].
О реакции новгородцев летопись не сообщает. Вероятно, князь обратился с призывом наказать обидчиков, но ему отказали. Новгородцы воевать с Псковом не хотели. Псковичи могли отделаться формальным признанием сюзеренитета Ярослава, который, как считает летописец, этим не удовлетворился, но затаил обиду. Далее последовало нападение еми, и жители были отвлечены событиями на Неве, а потом уже — на зиму — Ярослав собрался в поход на Ригу[505]. В 1228 г. истекали три года, на которые в 1225 г. был заключен мир с немцами. Но новгородцы и псковичи заподозрили неладное:
«князь насъ зоветь на Ригу, а хотя ити на Пльсковъ»[506].
Ярослав задумал на зиму 1228/29 г. крупное предприятие по разорению Ливонии. Для этого он привел переяславские полки, которые разместил в окрестностях Новгорода, чем вызвал рост дороговизны продуктов на рынке, а также неприязнь горожан. Лето оказалось неурожайным, а осень ненастной. К зиме вообще разразился голод. Компенсировать недостачу продуктов должен был грабеж Ливонии, к которому и призывал Ярослав.
Узнав о прибытии в Новгород переяславцев, псковичи испугались. Они решили, что рать приведена для их усмирения. Ожидая нападения, они заключили оборонительный союз с Рижским епископом:
503
НПЛ, 65–66. В квадратных скобках — дополнения Д. X. В круглых скобках разночтения по Комиссионному списку (НПЛ, 271).
505
Обычно исследователи, ссылаясь на указание летописи, что поездка Ярослава в Псков была «преже сеи рати», то есть похода на емь, относят все события конфликта князя с псковичами к концу весны или началу лета 1228 г. Однако завершением конфликта, пространно описанного в летописи, его смысловой точкой является отъезд Ярослава вместе с княгиней из Новгорода: князь не добился понимания новгородцев и покинул город. Чуть ранее отъезда он отправил домой от Новгорода переяславские полки, которые готовил вести на Ригу. Сложно представить, что где-то в это время произошел поход на емь, перед которым Ярослав отправил домой переяславцев — значительную военную силу — и только после разгрома еми покинул Волховскую столицу. Так излагает события В. Л. Янин: Янин, 2003. С. 196. Скорее всего, события конфликта простираются на весь 1228 г.: сначала Ярослав едет в Псков, и его не принимают, потом он созывает вече, где его не поддерживают. Именно это вече является содержательной серединой рассказа летописца. Нам ничего не говорят о его решениях, но резко меняют тему: «Тъгда же приведе пълкы мс Переяславля, л рекя: "хочю итм на Ригу"» (НПЛ, 66, 271). Только потом летописец устанавливает связь между обидой князя на псковичей и прибытием переяславских полков. Вече, на котором князь «жалобу» на Псков возводил, припоминается. Именно поэтому в композиции статьи у летописца сначала идет известие о походе на емь, а уж потом конфликт с Псковом: поездка Ярослава и его неприятие псковичами — только прелюдия, а сам конфликт разразился после прихода в Новгород переяславцев, что произошло после Невской битвы с емью — после августа 1228 г. Кроме того, странно было бы созывать в дальний поход переяславцев летом — в период наибольшей сельскохозяйственной активности. Скорее, это должно было быть зимой, когда легче предположить и значительную дороговизну продуктов на рынке, связанную в прокормом армии.
См. также: Валеров, 2004. С. 149–150.