Кроме того, сражение у Переяславля было далеко не маленьким и совершенно несправедливо забытым. С русской стороны участвовал владимирский полк, а также ополчения нескольких других городов (возможно, Переяславля, Дмитрова, Твери). Возглавлял армию великий князь Андрей вместе с братом Ярославом — под контролем этих правителей находилась добрая половина Владимиро-Суздальского княжества. Не малыми были и силы монголов. Летопись называет трех предводителей иноземцев: Неврюй, Котья и Олабуга Храбрый. В. Л. Егоров отмечал, что в Новгородской IV Неврюй назван царевичем, что может указывать на его высокое положение в военной иерархии Орды[147]; Олабуга в русских источниках именуется Храбрым, что, по мнению Егорова, «является явной калькой с монгольского титула»[148]. Все это указывает на серьезность тех сил, что были направлены Батыем на Русь. Котья и Олабуга — очевидно, темники, прикомандированные к Неврюю, то есть численность монгольских войск могла достигать трех туменов, 30 тысяч всадников. О численности русских полков никаких данных нет — вероятно, их было значительно меньше, но масштаб сражения все же впечатлил современников: «бысть сеча велика», — записал летописец.
Казалось, что история в значительной степени повторилась. Действительно, разгром у Переяславля по своему значению для края вполне мог быть сопоставлен с разгромом у Коломны. «Неврюева рать» нередко выступает у исследователей вторым «Батыевым пленением»[149]. Воины Неврюя захватили Переяславль и разорили его окрестности. Однако огненной волны, прошедшей по всей Суздальской стране, судя по всему, не было. Повесть о Неврюевой рати говорит, что «безбожнии Татарове плениша градъ Переяславль, собрали пленников и много зла сотворивъ отъидоша»[150]. Переяславский книжник записал, что монголы «россунушася по земли», то есть собственно по Переяславской земле, а затем «люди бещисла поведоша до конь и скота, и много зла створше, отидоша»[151]. Скорее всего, разорению подверглось только Переяславское княжество и окрестности вдоль пути монголов от Владимира и Клязьмы. В ЖАН говорится, что Александр, вернувшись из Орды, «церкви въздвигну, грады исполни, люди распуженыа събра»[152]. Для сравнения, его отец, когда ушли монголы, «церкви очисти отъ трупия мертвыхъ, и кости ихъ сохранивъ, и пришелци утеши, и люди многы собрах», а Александр только «распугавшихся» успокоил[153].
Важное значение сыграла «Неврюева рать» и для русско-немецкого противостояния в Прибалтике. Андрей был явно обижен на брата и первым делом направился в Новгород — вотчину Александра — проситься туда князем. Но его не приняли (уже второй раз — первый в 1241 г.). Он перебрался в Псков, где ждал свою княжну — дочь Даниила Галицкого, с которой обвенчался только три года назад. В Пскове, судя по всему, он провел много времени, но и там не был принят как князь. Затем с супругой проследовал в Ревель и далее в добровольную эмиграцию в Швецию. Надо полагать, он в своих беседах с местными правителями описывал чудовищные и катастрофические последствия Неврюева пленения. В глазах собеседников должны были предстать картины Батыева погрома. Наверняка Андрей имел встречи и беседы с представителями местного архиепископа Альберта Зуербеера, выступавшего после 1247 г. в качестве папского легата для Руси, неоднократно пытавшегося склонить русских правителей к покорности Риму и давно вынашивавшего планы по развитию немецкой экспансии на Восток. От Андрея Альберт получил важнейшую и, видимо, определившую все последующие действия архиепископа информацию: 1) Суздальская земля подверглась тотальному разорению, сопоставимому с нашествием 1238 г.; 2) в Пскове не хотят принимать в качестве правителя князя из Суздаля, даже если он ранее был великим князем Владимирским.
Казалось, что все сходилось к необходимости выступить и захватить Псков, отслужив мессу в Троицком соборе. Даже великий князь Владимирский вместе с галицкой принцессой (дочерью Даниила, короля Руси) бежал из страны. Все очень напоминало 1238 год. В Новгороде опять не было князя — Александр осел во Владимире, а вместо себя посадил малолетнего сына Василия[154]. Псковичи были испуганы и не надеялись на помощь соседей. В 1253 г. умер Рижский епископ Николай — давний соперник Альберта. Архиепископ срочно перенес свою резиденцию в Ригу и начал готовить вторжение.