Первым таким правителем был Андрей Ярославич, герой удивительной и уникальной ситуации, когда великий князь бежит из столицы и пытается укрыться в захолустном Пскове, а потом и в Ревеле, и в Упсале. Чуть ли не его примеру последовал уже в январе 1254 г. Ярослав Ярославич, союзник Андрея в битве у Переяславля. Суздальская летопись сообщила:
«На зиму по Крещении Ярославъ князь Тферьскыи, сынъ великого князя Ярослава, с своими бояры поеха в Ладогу, оставя свою отчину; Ладожане почьтиша и достоиною честью»[171].
Информация о перемещениях Ярослава заканчивалась для северо-восточного автора в Ладоге. Однако новгородская летопись ничего не знает о поездке князя в Ладогу, но сообщает, что он вокняжился в Пскове:
«Того же лета, на зиму, выбеже князь Ярославъ Ярославичь из Низовьское земли, и посадиша его въ Пльскове»[172].
Исследователи нередко видят причину бегства Ярослава в его ссоре с братом Александром[173]. Вполне вероятное мнение, но слишком явно указывающее на неуживчивый характер нового великого князя: фиксируется целая череда ссор — 1248, 1252, 1254 гг. После смерти Святослава Всеволодовича в 1253 г. мы продолжаем наблюдать распад суздальской династии на две группировки: 1) Александр Ярославич с ростовскими князьями — потомками Константина Всеволодовича; 2) Андрей и Ярослав Ярославичи. Первая группа условно может быть связана с политикой «замирения Орды», а вторая — сторонники неприятия монгольской власти. Представители второй группы потерпели поражение — прежде всего, от войск Неврюя. Андрей немедленно отправился в эмиграцию, а Ярослав более полутора лет оставался на Северо-Востоке, пытаясь примириться с положением дел. Теперь можно было сказать, что антимонгольски ориентированный правитель обосновался в Пскове.
В 1255 г. разгорается конфликт новгородцев с Александром Ярославичем. Считается, что горожане пытались воспротивиться безусловному хозяйничанью в городе ставленников великого князя. Александр после переезда во Владимир в 1252 г. назначил к ним малолетнего сына Василия, что должно было закрепить за его наследниками новгородский стол и существенно урезать местные вольности[174]. В 1255 г. горожане выгнали Василия и «вывели» к себе из Пскова Ярослава[175]. Александр Ярославич двинул войска, Ярослав бежал, и горожане вынуждены были покориться[176].
В этом контексте примечательными будут наблюдения о сроках возвращения князя Андрея из Швеции и о результатах этой поездки. Первый результат мы уже наблюдали: очевидно, что информация о Неврюевой рати, полученная в гипертрофированной форме от Андрея архиепископом Альбертом, заставила немцев с союзной Литвой начать наступление в 1253 г. Провал этого наступления вынудил латинян к осторожности. Следующую вылазку, отмеченную летописью под 1256 г., произвели уже шведы вместе отрядами крупных феодалов из Виронии фон Кивелей — они попытались закрепиться на восточном берегу Нарвы:
«Придоша Свеи, и Емь, и Сумь, и Дидманъ [Дитрих фон Кивель] съ своею волостью и множьство [вероятно, чуди] и начаша чинити городъ на Нарове. Тогда же не бяше князя в Новегороде, и послаша новгородци в Низъ къ князю по полкы, а сами по своеи волости рослаша. Они же оканьнии, услышавшее, побегоша за море»[177].
Эстонцы (чудь), вероятно, были привлечены как рабочая сила для возведения укреплений. Основными инициаторами вторжения представлены шведы с союзными финнами и тавастами. Состав армии вторжения сильно напоминал 1240 год. Инициатором нападения на этот раз, без сомнения, выступил управитель шведского государства — ярл Биргер, имевший большие планы по расширению своих владений в Восточной Прибалтике[178]. У Биргера гостил великий князь Андрей со своей супругой галицкой принцессой. У нас нет серьезных оснований обвинять Андрея в причастности к этому предприятию, но информационным агентом он, скорее всего, был. В поздних летописях встречается версия, что Андрей во время пребывания в Швеции был убит — толи «от чюди», толи «от немець»[179]. В Софийской первой летописи говорится даже, что Андрей был убит во время сражения с немцами — «на рати убьенъ бысть от немець»[180]. С другой стороны, более ранние источники фиксируют смерть Андрея, названного князем Суздальским, в 1264 году — вскоре после Александра[181].
173
Феннел, 1989. С. 152; Клюг, 1994. С. 61; Валеров, 2004. С. 181. В. С. Борзаковский считал, что из Ладоги Ярослав собирался отправиться через Финляндию в Швецию к брату (Борзаковский, 1994. С. 77).
175
См. подробнее: Тихомиров, 1975. С. 225–227; Янин, 2003. С. 206–210; Петров, 2003. С. 213–218. В. С. Борзаковский считал, что из Ладоги в Псков Ярослав перешел по просьбе новгородцев, готовивших отпор Александру Ярославичу (Борзаковский, 1994. С. 77).
176
Новгородская летопись представляет дело как возращение на стол Александра (НПЛ, 81, 308), но в Суздальской говорится, что на новгородский стол был вновь посажен Василий (ЛЛ, 474).
177
НПЛ, 81, 308–309. В квадратных скобках — примечание Д. Х. В Симеоновской летописи после «Дидман» указано: «и чюдь съ всею властию и множествомъ рати» (С1Л, 333). Аналогично и в Никаноровской летописи (ПСРЛ. Т. 27. М. —Л., 1962. С. 48).
См. также: Матузова, Назарова, 2002. С. 332, прим. 4.
178
О причастности Биргера к организации похода в 1256 г. писал еще первый его биограф С. Энгстрём (Engström, 1924. S. 422). Это «предположение» считал «весьма вероятным» и И. П. Шаскольский (Шаскольский, 1978. С. 212, прим. 47).