Нас как ветром сдуло с коек, и, буквально влетев в брюки и унты, все выскочили наружу.
Домик весь сотрясался. В десяти шагах от него чернело быстро расходившееся разводье, клубившееся испарениями и распространявшее сильный запах серы. За разводьем, едва видимый в темноте полярной ночи, белел удалявшийся домик наших соседей, метеорологов, и слышались их возбужденные голоса. Не теряя ни одной минуты, весь коллектив под руководством А. Ф. Трешникова приступил к спасению приборов и имущества оставшихся на льдине. Как потом выяснилось, потери были невелики: Утонули только аэрологический теодолит, несколько мешков с углем и несколько баллонов с газом. Разводье, к счастию для нас, прошло мимо домиков, палаток, грузов и приборов, не тронув почти ничего, местами словно намеренно даже обходя их. Однако много ценного и необходимого имущества находилось под непосредственной угрозой: при первом же сжатии разводья могли пострадать домики аэрологов и метеорологов, магнитные приборы и штабели грузов. Надо было переместить все это подальше от разводья. Начался многочасовой аврал. Прежде всего требовалось разогреть и запустить вертолет, чтобы доставить на вторую половину лагеря продовольствие и тех зимовщиков, которые оказались по другую сторону от своих приборов и рабочих мест наблюдения.
Вертолетчики во главе с командиром Алексеем Бабенко бросились к своей машине, но здесь оказалось, что часть имущества, необходимого для ее запуска, медленно отплывала от места стоянки со второй частью поля. Выручил пилотов небольшой обломок льдины, который стоял поперек разводья и образовал нечто вроде моста. При помощи трапа и досок удалось перебраться к имуществу и перетащить его к вертолету. Это с большим мастерством и не без риска было сделано славными вертолетчиками с помощью Анатолия Малькова, Леонида Разбаша и Ивана Шарикова. Евгений Яцун, вооруженный своей кинокамерой, носился вдоль трещины, распространяя снопы искр и дымя магниевыми факелами. Ему удалось снять на кинопленку. интересные и редкие кадры.
Сурово и в то же время романтично выглядел лагерь в эти дни. Совершенно темная, с черными облаками ночь. Резкий ветер. Поземок, мороз и холод. У разводья заиндевелые, неуклюжие в своей одежде зимовщики с факелами и электрическими фонариками в руках работают упорно и настойчиво, перенося грузы, вытаскивая из начинающего покрываться молодым льдом разводья не успевшее утонуть имущество.
Вспышка факела или луч фонарика выхватывают из темноты то напряженно согнутую фигуру, идущую с ящиком на спине, то покрасневшее лицо с бахромой морозного инея на ресницах и бровях, то целую группу, которая с лямками на плечах, наклонившись против ветра, тащит тяжело нагруженные нарты. Обволакиваясь клубами морозного пара и поблескивая фарами грохочет мотором и тарахтит гусеницами трактор Михайла Комарова, таща на новое место очередной домик. У самого разводья возятся связисты, налаживая телефонную линию с «той стороной». Противоположного «берега» не видно. Только временами луч фонарика выхватывает из темноты кромку причудливо изломанного льда. В двадцати шагах от разводья на вершине радиомачты полощется в порывах ветра алый флаг с серпом и молотом, освещенный бледным светом дежурной электролампочки. Под этим флагом стоит домик советской радиостанции. Отсюда в эфир с гудящей от ветра антенны слетают сигналы, которые несут на материк, в Москву, спокойные слова о том, что помощи нам не нужно, что наблюдения по программе продолжаются и что нет оснований беспокоиться о судьбе станции: коллектив дружен, сплочен и полон уверенности в победе.
С разломом поля крайне осложнилась работа по специальностям. Досталось и нам, аэрологам. Все. аэрологическое оборудование было отделено от нас разводьем. Часть переправили на основную льдину, где находился лагерь, а рабочие палатки переправить пока не удавалось. Пришлось добывание водорода и наполнение шаров радиозондов производить под открытым небом, за примитивной ветровой защитой. Это была тяжелая работа. Морозы, как назло, достигали более 40 градусов, что даже при слабом ветре крайне осложняло производство наблюдений. Были нередки случаи, когда с большим трудом наполненная водородом резиновая оболочка от неосторожного прикосновения рассыпалась как стекло. Приходилось снова добывать водород и снова наполнять оболочку. Несмотря на все это, радиозонды выпускались в установленный срок, и все наблюдения проводились в полном объеме.