208
Как не стыдно?
У мужика жена погуливала. Мужик слышал, а своими глазами не видал, а посмотреть охота. Вот он собрался будто в Питер. Жена сшила мешок:
— Ступай мужичек, заработаешь, денег пошлёшь.
И пошла проводить. Проводила до лесу. Воротилась сказать побратиму.
— Мужик в Питер ушел, мы што хочём, то и сделаем. А мужик обратно домой причесал и лёг на полати. Пришла жена, пришел и побратим, и говорит:
— Ну, душечка, всяко мы пробовали, а сзаду нет.
— Нынь на просторе всяко можно.
Заголила ж..., стала к порогу, побратим штаны снял, бегат по избе и ржет по-жеребячьи.
— Иго-го-го-го.
А баба тонким голосом:
— Ив-ив-ив-ив...
Мужик смотрел, смотрел, вытенулся, да с полатей и упал. Побратим скочил через бабу и бежать. А баба встала и давай стыдить мужа:
— Не стыдно, мужичек: в Питер, в Питер, а сам дома! Не стыдно, мужичек: в Питер, в Питер, а сам дома!..
209
Кирасиры, поспевай, гренадеры, подпирай
Солдат по билету возвращался домой; пришел в барское селение. Барыня приказала никого не пускать в селение к ночи: к ей поп ездил в гости, дак штобы не оглазели. Солдат спросился к ночи, его не пустили; видит, топлёная баня, зашел в байну, лёг под полок.
Пришел в байну поп, спичку-свичку зажгал, сам ходит по байне, пальцами щёлкает: «Как долго нет!..» Приезжает барыня, навезла всяких водок, закусок; стали угощаться, батько говорит:
— Как бы нам с тобой позабавиться? Я бы хотел позабавиться сзади?
— Што жо не так, можно.
Барыня стала к порогу раком, а батько стал по бане ходить, штуку свою вынел; барыня и говорит: «Керасиры, поспевай, керасиры, поспевай». А поп говорит: «Гренадеры, подпирай, гренадеры, подпирай». Солдат не вытерпел и говорит: «Армия, наступай». Поп через барыню, да из бани.
Иванов Иван Яковлевич
Крестьянин, около 30 лет, живет в полутора верстах от погоста Шуньги. Летом занимается хлебопашеством и берет мелкие подряды на доставку дров в земскую больницу, на исправление мостов и пр.; зимой занимается извозом. Человек хозяйственный, очень практичный, торговый и бывалый. Часто бывает по зимам в Поморье: берет там рыбу и возит ее в Петербург. Семья, в которой живет Иван Яковлевич, типичная семья в Шуньге: почти все члены ее не только бывали, а и подолгу живали в Петербурге. Отец Ивана Яковлевича лет пятнадцать служил в Петербурге приказчиком по железному делу. Старший сын и теперь живет там, и к нему подолгу ездит гостить его жена. Вся семья придерживается раскола, да еще самого крайнего: покровительствует скрытникам. Сказки записывались от Ивана Яковлевича не дословно.
210
Слепая невеста
.
Жили мать и дочь, дочь была слеповатая. Приехал ее жених сватать, а соседи успели шепнуть, что она слеповата: глазами глядит, а ничего не видит. Вот приехал жених, сидит за столом, а невеста и говорит: «Матушка, матушка, подбери иглу под порогом». (А иглу раньше мать положила под порог.) «Вот, — думает жених, — сказали, что слепая, а она под порогом иглу увидала!»
Но вот, как-то вышли все из избы, жених, желая проверить точно ли так хорошо видит невеста, спустил штаны, подошел к невесте и говорит: «Ну, давай жо, поцелуемся». Невеста потенулась и чмокнула жениха в ж... Посидел еще немного и уехал, а невеста и давай рассказывать матери:
«Матушка, матушка, когда все из избы вышли, я с женихом целовалась; только нос у него длинный-длинный да горячий; а губы толстые-толстые, а душа смородяча».
211
На глазах у попа
Жили-были три брата, ходили оны к одной попадье, а друг про дружку не знали. Вот один раз поезжают в лес дров секчи и съехались в одно место, а перед тем заходили все к попадье, и она дала одному кромку, другому серёдку, а третьему опять кромку. Нарубили дров, проголодались и захотели поесть. Выняли хлеб и видят, что куски друг к дружке подходят, сложили — вышла мякушка (каравай). Один брат тогда и говорит: «Я люблю попадью». Другой говорит: «И я люблю попадью». — «Да и я попадью», — говорит третий. «Вот што, — говорит младший брат, — мы это не ладно делаем; так перессориться можно. Давайте так сделам: кто с попадьей при попе хитрее сделат, тот к ней один и ходить будет». Братья согласились. Пошел к попу старший брат.
Пришел, поп обедает.
— Здрастуй, батюшко!
— Здрастуй, дитё, што скажешь хорошего?
— Да што, батюшко, стёкла у вас в доме худыи: посмотреть с улицы — такая срамота видится, сказать нельзя.
— Да неужели?
— А не веришь, батюшко, поди погляди.
Поп бросил ложку, выскочил из-за стола и побежал на улицу. А попадья живо со стола обед смахнула, да сама на стол. Поп с улицы смотрит в окно и видит: попадья на столе, а мужик на попадье. Поп рассердился, давай стёкла щёлкать, все перебил до одного.